То, что за реабилитацией Сталина стоит политика, гадать не надо. Дума Санкт-Петербурга — не только депутаты от КПРФ, но и от «Единой России» — выступила против предложения своих коллег от «Яблока» запретить в городе героизацию имени Сталина. За инициативой героизации Сталина, политикой забвения Большого террора 1930-х годов стоит не только желание создать еще один предмет гордости за наше великое прошлое, но и создать идеологическую основу для борьбы с «пятой колонной».
Когда мы говорим о Сталине, надо понимать, что его имя олицетворяет не только отказ от ценностей человеческой жизни, но и право преследовать людей за инакомыслие. В своей речи на Бутовском полигоне в 2007 году Владимир Путин как раз раскрыл связь между сталинизмом, вообще большевистским террором и этими двумя покушениями на права человека. Тогда он не только осудил репрессии большевизма, Сталина, приведшие, как он говорил, «к гибели сотен тысяч, миллионов людей», но и обратил внимание на уникальность этих большевистских репрессий. Они были направлены прежде всего против «цвета нации», против тех, кто обладал разумом и совестью, против тех, кто видел «пустоту» коммунистической идеи, «против людей со своим собственным мнением, которые не боялись его высказывать».
Совсем иную позицию отстаивали те, кто пришел на шоу «Право голоса» защищать имя Сталина как «великого государственного деятеля России», имя, над которым якобы надругались Хрущев и Горбачев. К примеру, профессор МГУ Сергей Черняховский так и сказал: за критикой Сталина, всеми этими разговорами о его репрессиях стоит посягательство на основное право социалистического государства — право на преследование его врагов. Государственность неотделима от репрессий. Сергей Марков, с присущей ему откровенностью и глядя мне прямо в глаза, сказал: сегодня разоблачают Сталина те, кто боится суда над собой, суда над всеми теми, кто участвовал в перестройке, участвовал в политике, которая привела к разрушению великой державы, созданной «отцом народов».
Вот такие наступили времена. У нас сегодня честь и достоинство русской нации, идея государственности и суверенитета неразрывно соединяются с именем Сталина.
Впрочем, не надо ничего придумывать. Политический и идейный смысл необходимости реабилитации Сталина как выдающегося государственного деятеля и, соответственно, забвение самих фактов Большого террора раскрыл ведущий в своем кратком и жестком заключительном слове. Все дело в том, объяснял он, что Россия сегодня превратилась в осажденную крепость, которой противостоит, в том числе и в военном отношении, «добрая половина человечества». И в этих условиях, по мнению Романа Бабаяна, когда речь идет о судьбе российской государственности, нам непозволительно заниматься разговорами о преступлениях сталинской эпохи. Якобы в нынешних условиях актуализация негатива советской истории работает на врагов России. И поэтому лучше отказаться от критики Сталина и всех этих дискуссий о масштабах репрессий Большого террора. Получается, что в условиях нынешней «осажденной крепости» русский народ должен сознательно умертвить свою душу, лишить себя чувства сострадания к мукам и болям своих соотечественников, отказаться от морального осуждения преступлений Сталина.
Мы являемся сегодня на самом деле свидетелями если не государственного переворота, то ревизии: отказа от ценностей, лежащих в основе мировоззрения новой, демократической России, рожденной антикоммунистической революцией 1991 года. Очевидно, что желание предать забвению вопрос о человеческой цене достижений сталинской эпохи является покушением на конституционные основы современной России. Какие ценности лежат в основе Конституции РФ 1993 года? Ценности западной цивилизации, ценности прав и свобод человека. И именно исходя из этих ценностей и была осуществлена попытка полной и окончательной десталинизации страны в период перестройки.
А что означает нынешняя инициатива реабилитации Сталина? Не только отказ от ценностей нашей Конституции, от прав и свобод личности, но и отказ от наших национальных, христианских ценностей. Азбучной истиной является тот неоспоримый факт, что в основе русской духовности и культуры лежат православные христианские ценности. К сожалению, наша РПЦ не реагирует на опасные для духовного здоровья современной России инициативы, направленные на реабилитацию Сталина. Неужели не видно, что происходящая на наших глазах реабилитация Сталина, запрет на правду о трагедии русского ХХ века толкают нас к полной дехристианизации России? И кому будут нужны тысячи и тысячи церквей, которые мы сегодня строим, если душа русского человека станет мертвой, если люди будут лишены не только права на критику ошибок своего «верховного правителя», но и права на сострадание к мукам миллионов жертв сталинских репрессий?!
Надо понимать, что запрет на правду о преступлениях сталинской эпохи, запрет на моральную оценку деяний царей и вождей России — это и запрет на Достоевского, Толстого… Ведь неосталинизм как идеология — это откровенная шигалевщина, оправдание гибели миллионов людей во имя идеи равенства. Так что запрет на правду о преступлениях сталинщины не имеет смысла без запрета на «Бесов» Достоевского, на русскую религиозную философию начала ХХ века.
Сегодня попытка говорить о родстве сталинизма, марксистского учения о революционном терроре с идеологией национал-социализма, о родстве идеи классового геноцида с этническим геноцидом приравнивается не только к русофобии, но и к государственной измене. Но тогда, если быть последовательным, надо объявить и запрет, как и в советское время, не только на «Бесов» Достоевского, но и на труды Николая Бердяева, Сергея Булгакова, Семена Франка. Ведь как тогда быть с бердяевским: «Ленинизм не есть, конечно, фашизм, но сталинизм уже очень походит на фашизм»?! А Сергей Булгаков, как позже и Александр Солженицын, считали, что в каком-то смысле сталинизм страшнее национал-социализма, ибо был направлен на уничтожение цвета, корней русской нации — не только интеллигенции, но и крепкого крестьянства.
И я не могу согласиться с теми, кто успокаивает таких антисталинистов, как я, и говорит, что не надо волноваться, «время все расставит на свои места». На мой взгляд, количество неосталинистов по мере ухода от времен СССР не только не уменьшается, но растет. И для меня это свидетельство того, что все-таки советские люди были ближе к христианским ценностям дореволюционной России, чем нынешние русские, живущие в стране, якобы освободившейся от коммунистической идеологии. Сравним, к примеру, дискуссии о Сталине времен перестройки конца 1980-х с нынешними. Тогда, в 80-е, шла борьба за то, чтобы отделить Сталина от традиций русской государственности, чтобы показать, что космические, невиданные в истории человечества размеры истребления собственного населения шли не от нашего национального характера, не от крестьянского «мы», а прежде всего — от марксистского учения о революции.
Ведь у тех же русских царей не было желания истреблять свое население. За 20 лет царствования Елизаветы не было ни одного смертного приговора, за царствование Павла — тоже; за 80 лет, с 1826 по 1906 год, — всего 894 казни. А при Сталине, причем по данным МВД СССР, за 1937–1938 годы было вынесено около 700 тысяч смертных приговоров.
Надо понимать, что реабилитацией Сталина мы уходим не только от христианской морали, от русской культуры, но и от самых трудных вопросов, поставленных ХХ веком. Например, тех, которые поставил Александр Солженицын в своем «Архипелаге ГУЛАГ»: почему русские во времена Сталина с таким остервенением истязали своих же соотечественников? Может ли существовать нация без ощущения у ее членов сострадания к мукам своих соплеменников? Почему среди русских до сих пор много тех, кто боготворит «верховных руководителей», которые истязали их предков, превращали их жизнь в невыносимые муки?..
