В ход пошел излюбленный трюк севших в лужу начальников: падкие на сенсации журналисты все переврали, а тупые эксперты все неправильно интерпретировали и вырвали из контекста. Но вот что дословно сказал посол: «Если Украина не сможет отстоять свою независимость, у нас не будет выбора. Мы будем вынуждены вступить в конфликт — потому что наши главные ценности, которые были основой нашей цивилизации, нашей культуры, будут в опасности».
Звучит как пустой треп опьяненного сознанием собственной важности мелкого дипломатического босса — особенно если учитывать то, что это «торжественное обещание» было сразу опровергнуто.
Но вспомним известную пословицу: «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке». А еще вспомним недавнюю статью в британской газете The Daily Telegraph о планах Польши создать крупную сухопутную армию в ЕС и о ее желании тратить на военные нужды не 2% ВВП, как это предписано нормами НАТО, а целых 4%.
Подобьем промежуточные итоги. Посольство Польши в Париже — это то еще богоугодное (по крайней мере, с точки зрения его работников) заведение. Просматривая сайт этой конторы, я обнаружил новость, опубликованную 30 марта 2023 года. Но даже если допустить в дискуссионных целях, что все польские дипломаты в Париже во главе с послом круглосуточно пьют зубровку (ах, как же зубровка хороша — я, правда, предпочитаю белорусскую) и воображают себя путешественниками во времени, это ничего не меняет.
Ян Эмерик Росцишевский — человек, который точно «слышал звон». Его «обещание» отражает то, что обитатели кулуаров польской политики обсуждают друг с другом в этих самых кулуарах.
Конечно, обсуждать — не значит иметь возможность (или даже реальное желание) это реализовать. Польша — член НАТО, страна, которая находится под американским политическим зонтиком и под очень плотным американским политическим патронатом. С точки зрения тех, кто сейчас принимает решения в США, то, что сказал польский дипломат, — это пусть благонамеренная, но все же несусветная глупость. Вступление члена НАТО — Польши в военный конфликт с Россией в соответствии со статьей пять устава альянса означает военный конфликт всего Североатлантического блока с РФ. Прямое военное столкновение НАТО с Россией означает ядерную войну всемирного масштаба.
Согласны ли в Вашингтоне так сильно рискнуть потому, что некий посольский посол, о котором до настоящего момента мало кто слышал, считает подобный сценарий правильным с точки зрения «цивилизационных ценностей»? Ответ содержится в самом вопросе. В США предпочитают вести гибридный конфликт с Россией по-иезуитски: так, чтобы нанести максимальный ущерб Москве, но чужими руками, оставаясь при этом в полной безопасности.
Вот, скажем, представитель Белого дома Джон Кирби в преддверии прилета председателя Си в Москву громит центральный элемент его мирного плана: «Если эта встреча приведет к какому-либо призыву о перемирии, это будет неприемлемо. Потому что это только ратифицирует завоевания России к сегодняшнему дню и даст господину Путину время подготовить новых людей и спланировать новое наступление, когда ему будет удобно».
Еще раньше тот же Джон Кирби заявил, что «перемирие сейчас означало бы нарушение Россией устава ООН». С точки зрения привычных человеческих представлений это полная абракадабра. Как прекращение кровопролитных боев может означать нарушение устава ООН? Но с точки зрения внешнеполитического курса США все логично и понятно. Американцам нужно, чтобы, защищая стратегические интересы США, официальный Киев выложился по полной программе.
Или возьмем, например, историю с выдачей Международным судом в Гааге «ордера на арест» Путина. Если рассуждать исключительно в категориях профессионализма, то это очень грамотно и умело проведенная политическая спецоперация.
Издержки с точки зрения интересов США: на данный момент не просматриваются. Расходы и усилия, потраченные на проведение спецоперации: пренебрежимо малы, даже ничтожны (точно мы узнаем в том же будущем, когда всплывут детали того, кто и как убедил судейских чиновников принять такое решение). Эффект: в психологическом, политическом и пропагандистском плане вполне ощутимый.
На фоне конфликта с Западом Москва, как известно, форсирует развитие своих отношений с государствами третьего мира. С помощью одного росчерка пера некоего судейского функционера из Гааги эти государства теперь ставятся в неудобное положение, а для российской дипломатии создается дополнительный объем не самой простой работы.
Цитирую по ТАСС заявления представителя президента ЮАР Виктора Магвенья по поводу возможности приезда Владимира Путина на саммит БРИКС: «Мы приняли во внимание сообщения о выдаче Международным уголовным судом ордера на арест президента Путина... Как правительство мы осознаем наши обязательства. Однако в оставшееся время до саммита мы продолжим поддерживать контакты с различными заинтересованными сторонами относительно саммита и связанных с этим вопросов».
Магвенья добавил, что, по его данным, приглашения на саммит БРИКС еще не направлялись главам государств и разговоры о приезде Путина в ЮАР «представляют собой предположения относительно сценария, которого может и не быть». Он сказал, что «правительство придерживается нейтральной позиции относительно военных действий на Украине». Теперь «придерживаться нейтральной позиции относительно военных действий на Украине» государствам типа ЮАР станет несколько сложнее. Именно этого эффекта и добивался коллективный Запад.
Вернемся к теме незадачливого польского посла в Париже. Если смотреть на произошедшее через призму стратегических интересов США, то пану Яну Эмерику за его «усилия» полагается жирная «двойка», а то и «единица». Дипломат в достаточно высоком звании повел себя непрофессионально и нерационально, подставился сам, подставил других и в результате был вынужден в довольно унизительной форме отказаться от своих слов.
Однако есть несколько «но». Может ли Москва рассчитывать на то, что польский политический класс будет вести себя рационально и четко слушаться рационального «старшего брата» в лице США? В качестве базового сценария развития событий, наверное, может. Но, кроме базового сценария, Кремль, я так полагаю, будет учитывать и другие — пусть менее вероятные. Простите меня за жаргонизмы, но посол слился, а осадок от его слов остался. И быстро это послевкусие не пройдет.
