Вот тот фрагмент интервью Зеленского флагману американской журналистики, который сразу приковывает к себе внимание: «Когда его спросили, что он будет делать после войны, он на мгновение задумался и, по-видимому, представил себе перспективу победы России. “После войны, после победы - это разные вещи, - сказал он. - Все может быть очень по-разному. Я думаю, что мои планы зависят от этого"». За этим откровенным признанием сразу следует «выправлялка»: «Итак, я хотел бы верить, что Украина одержит победу. Нелегкую, очень трудную. Абсолютно ясно, что это будет очень сложно».
Заканчивается интервью еще более «духоподъемной» цитатой: «Когда его попросили оценить состояние украинской демократии, он сказал: “Украине не нужно никому ничего доказывать о демократии... Украина и ее народ доказывают это своей войной, - продолжил он. - Без слов, без ненужной риторики, без повисающих в воздухе риторических сигналов. Они доказывают это своими жизнями"». На фоне ежедневных новостей о том, как украинцев насильно отправляют на фронт и о том, как они гибнут, пытаясь сбежать за границу, подобные «повисающие в воздухе риторические сигналы» выглядят довольно цинично. Но далекая от украинских реалий аудитория The New York Times точно все это съест.
Однако данное интервью Зеленского — вовсе не очередной пример того, что «пипл все схавает». В первую очередь это пример тонкой перенастройки общественных ожиданий, подготовки читателей этого чуть не главного американского СМИ к тому, что конфликт на Украине закончится совсем не так, как этого хотели бы на Западе. В отличие от аналогичных опусов двухлетней или даже годовой данности, президент Украины теперь изображается не как «былинный герой», а как разочарованный, отчаявшийся, почти потерявший надежду человек, который требует от своих союзников все более и более непродуманных шагов и действий.
«Как нам реагировать, когда они наносят удары по нашим городам?» - сказал он, отметив, что Украина может видеть скопление российских войск на границе перед их атаками, но не имеет возможности нанести по ним удар. «Они действуют спокойно, - добавил он, - понимая, что наши партнеры не дают нам разрешения» использовать свое оружие для ответного удара. По словам господина Зеленского, основная причина колебаний Запада — страх ядерной эскалации - преувеличена, поскольку президент России Владимир Путин воздержался бы от применения ядерного оружия исходя из чувства самосохранения».
А вот что вызывает еще большее негодование Зеленского: «Он также предположил, что существует еще одна причина колебаний Запада: некоторые страны стремятся сохранить торговые и дипломатические связи с Россией. «Все держат дверь слегка приоткрытой». Все это вместе взятое и позволило The New York Times оценить отношение Зеленского к нынешней политике Запада по отношению к его стране как «смесь раздражения и замешательства». Президент Украины чувствует, что он тонет, а Запад отказывается бросить ему спасательный круг. Но он не просто «без пяти минут потенциальный утопленник». Зеленский — это «потенциальный утопленник», который хочет разнести все вокруг себя, убедить Запад перейти через его собственные «красные линии» (они по-прежнему есть, что бы кто не говорил) и ползучим образом вступить в прямой конфликт с Россией.
«Он был особенно оживлен, когда «отмечал галочками» перечень действий, которые, по его мнению, должны предпринять союзники для поддержки Украины. Он призывал к тому, что НАТО должно сбивать российские ракеты в полете над Украиной — без захода самолетов в воздушное пространство Украины — заявив, что это было бы чисто оборонительной тактикой и не создавало бы риска прямого столкновения с российскими войсками. - Итак, мой вопрос в том, в чем здесь проблема? Почему мы не можем их сбивать? Это оборона? Да. Является ли это нападением на Россию? Нет. Вы сбиваете российские самолеты и убиваете российских пилотов? Нет. Так в чем же состоит проблема с вовлечением стран НАТО в войну? Такой проблемы нет!»
Есть такая проблема, точно есть. И чем более шатким будет становится положение Украины, тем большие масштабы она будет приобретать. Повторю общеизвестные истины: темнее всего бывает перед рассветом, загнанный в угол зверь ведет себя особенно агрессивно. Зеленский потратил 50 минут своего времени на общение с The New York Times не для того, чтобы поплакаться, а для того, чтобы повлиять на подспудно идущую сейчас на Западе и особенно в США дискуссию: что делать с Украиной дальше?
На этой неделе эта дискуссия вырвалась наружу, когда на слушаниях в американском сенате член этого органа Рэнд Пол высказал государственному секретарю США Тони Блинкену все, что у него «накипело на душе» по украинскому вопросу. Цитирую по изданию The American Conservative: «Сенатор от штата Кентукки привел высказывание Петра Павла, президента Чехии и бывшего главы военного комитета НАТО, который заявил, что «наивно полагать, что Украина сможет вернуть оккупированные территории у России»... Пол предположил, что наиболее вероятным исходом войны будет что-то вроде раздела Корейского полуострова. Пол заявил, что нынешняя позиция администрации Байдена, согласно которой Украине должно быть позволено присоединиться к Западу после окончания конфликта, активно подрывает шансы на мирное урегулирование. Он описал потенциальный будущий нейтралитет Украины как «один из немногих переговорных козырей, которыми располагает Украина», и подчеркнул, что обещание украинского нейтралитета может послужить основой для мирного соглашения».
Здравые мысли, очень здравые. Но вот какой была реакция государственного секретаря США на эти здравые мысли: «На слушаниях Блинкен не ответил на комментарии Пола по поводу Украины». Почему не ответил? Думаю, что в том числе и вот почему: то, что сейчас предлагает Зеленский, или нечто созвучное его идеям - это тоже один из вариантов, которые сейчас рассматривают на Западе.
