Близкое и далекое
Не принадлежал и не принадлежу к числу поклонников Путина. Мне (особенно в последнее время) кажется: у России должен быть другой лидер.
Медведев был любопытен в начале своего президентства, когда мнилось: от него можно много чего ожидать.
От деспотизма и недалекости Николая I я тоже не в восторге…
Но это я слишком забежал вперед. Вернее, углубился в слишком отстоящее от сегодняшнего дня прошлое. Поэтому возвращаюсь.
Ельцин ворвался в сознание ниспровергателем одряхлевшего, душного режима. Но романтический порыв веры в идеального вождя, борца с привилегиями и тупой тоталитарной силой завершился тем, что сам же Б.Н., перебрав множество вариантов будущего, вернул власть механизму подавления и бездушия, против которого воевал.
Горбачев начинал куда как лихо (как и все перечисленные выше вознесенные на гребень истории деятели: первые шаги любого правителя, за редким исключением, обещающи), слабость его последующих поступков тоже объяснима — М.С. оставался пленником взрастившей его политической системы — поэтому комплекс перестроечных усилий хоть и не пропал даром, разбудил массы, однако оказался итогово бесславен.
Достойна ли великая держава такого мыслителя и практика, как Черненко, — предоставляю решать вам самим.
Андропов пытался реформировать общество доступными его пониманию мерами, уже и в его времена (а не только ныне) воспринимаемыми анахронизмом.
Брежнев продемонстрировал чудеса аппаратной эквилибристики в целях самосохранения и удержания власти в своих руках — и плевать ему было, что жизнь огромного Советского Союза буксовала.
Хрущев в надгробном памятнике работы Эрнста Неизвестного не зря изображен двойственно: половина каменной головы выкрашена золотой краской, другая половина оставлена темной. Он стал мостиком между кровавым сталинским лихолетьем и брежневским безвременьем, совершил скачок к «оттепели» и вообще много доброго, но и замарался по самое некуда.
Прослеживая цепочку стоявших у кормила российской власти впередсмотрящих, не можешь отделаться от ощущения, что страна — в поисках наиболее подходящего варианта — примеривала и примеривает, напяливала и напяливает на себя (на манер то сдавливающей обручем, то чересчур свободно болтающейся короны) самых разнообразных, не похожих один на другого царей-генсеков-президентов. В государствах, на которые мы пытаемся равняться, сменяющие друг друга кормчие разнятся не столь разительно.
Диктатор Сталин (при всех заслугах, которые ему приписывают) — не панацея и скорее злой гений, чем спаситель нации и возродитель империи. Хотя он удивительно точно почувствовал, как надо управлять вверенными ему людьми и пространствами.
Ленин был к судьбе доставшейся ему во владение империи совершенно равнодушен, его вели по трупам личные нереализованные амбиции и далекие от интересов рабочих и крестьян, за которых он якобы вступался, пристрастия.
К Николаю II масса претензий, хотя применительно к нему прозвище Кровавый (ввиду готовившихся сменить его пролетарских верховодов) можно отнести лишь номинально и условно.
Его отец Александр III был откровенный мракобес…
Двигаясь в глубь истории, мы, подозреваю, не отыщем ни единой идеальной фигуры, пребывание которой на российском престоле хотелось бы длить и длить. Можно искать объяснение этому (не только русскому) феномену в несовершенстве человеческой натуры вообще (недостатки которой в иных странах сдерживаются законом, а у нас не контролируются и не пресекаются никак), можно трафаретно твердить: каждый народ заслуживает своего правителя. Но очевидно: среди нашего народонаселения, в кого ни ткни, угодишь в патологию...
Я, однако, клоню к другому: надо ценить то малое, что хотя бы отдаленно проглядывается в том, кто волею случая оказался на троне. Мы пока далеки (и всегда были далеки) от европейских нормативов толерантности и культуры (хотя примеры Саркози и Берлускони показали: деградация налицо и в Евросоюзе), для нас главное было — не скатиться в полнейшую азиатчину.
Говорю об этом потому, что последние статистические опросы свидетельствуют: растет число тех, кто хотел бы изменить существующий строй с помощью силового переворота. Речь, стало быть, не о бархатных разновидностях бунта — ибо существующая власть не дает (и не даст) шанса шелковистости и бархатности реализоваться хотя бы частично. Как же смогут выразить протест люди, не видящие для себя перспектив в пронизанном коррупцией и несправедливостью государстве? Лишенные будущего и полные сил?
Мы находимся, согласно шкале соответствий прошлому, в точке Февральской буржуазной (как окрестили ее большевики) революции, о которой практически ничего не ведаем — даже в высших учебных заведениях о ней упоминают бегло, стыдливо, как о чем-то фрагментарном и не заслуживающем внимания. Оно и понятно: главные поворотные события грянули, как мы до сих пор считаем, позже, когда в дело вмешались мало просвещенные массы. Тут и наступила заря надежд, смена вех и эпох.
Без осознания того, чем была и стала Февральская революция для России, не понять и не постичь ужаса Октябрьского переворота.
Временное правительство
Перелистаем мемуары последнего дворцового коменданта, служившего при последнем русском монархе, В.Н. Воейкова. То, о чем он повествует, повергает в пессимизм и ужас, побуждает задуматься о сегодняшнем дне. Правящая верхушка — министры, члены Госдумы, приближенные царя, сами того не сознавая, влекут могучую империю к краху, а себя — к исчезновению из жизни. Немногим из них удалось скрыться за рубежом. Большинство было уничтожено карающей рукой самозваных судей. Страшен бунт, подхваченный разгулявшейся чернью. Лозунги о свободе и демократии гибнут вместе с провозгласившими их прекраснодушными мечтателями или умышленными провокаторами. В пылу борьбы этого не сознаешь и не предвидишь. Находясь в шаге от гибели, те, кому вверена судьба родины, крадут, создают никчемные комитеты, комиссии, формируют фиктивные сообщества… Подличают, наушничают друг на друга, обогащаются, подстрекают и науськивают…
Легендарный генерал Брусилов, целуя государю руки, одним из первых присылает ему телеграмму с просьбой об отречении.
Начальник штаба Верховного Главнокомандующего генерал-адъютант Алексеев врет и порочит того, кому присягал. Скрывает последнее обращение царя к армии и в глаза недавнему самодержцу объявляет, что тот должен считать себя арестованным.
Генерал-адъютант Рузский не позволяет государю воспользоваться аппаратом Юза, имеет наглость задержать отправку в Петроград составленной царем чрезвычайно важной телеграммы, хотя совсем недавно пресмыкался перед ним.
Депутаты Госдумы Шульгин и Гучков приехали к Николаю II получить текст отречения небритыми и в грязном крахмальном белье. Могли бы они позволить себе такое, если бы царь оставался у власти?
Все свидетельствует о крайне невысоких человеческих качествах тех, кто отбирал власть у (что и говорить — скомпрометировавшего себя) монарха.
В дни, когда разгорается мировая война, военного министра судят за хищения и за то, что лишил действующую армию боеприпасов.
Чем не сегодняшний день? С поправкой на отсутствие боевых действий мирового масштаба.
Наверное, не удивлю никого, если скажу: одной из первых реформ Временного правительства стало переименование опостылевшей полиции — в народную милицию. Вот уж действительно: ходим по кругу — возможно, именно потому, что совершенно не учитываем своего не столь отдаленного прошлого.
Напрасны иллюзии, что вознесенные на самый верх персоны при этом автоматически умнеют. Еще наивнее полагать, что возносят и воздают по заслугам именно в связи с высокими умственными и нравственными качествами. Член царствующего Дома великий князь Кирилл Владимирович — столь же небогатый умом, как и последний российский государь, еще до того, как произошло отречение монарха от престола, возглавил демонстрацию, шедшую под красным знаменем и приветствующую новый режим, великий князь явился в Госдуму с царскими вензелями на погонах и алым бантом на груди…
Слон
Напомню современный анекдот о том, как один приятель впарил другому слона, сильно расхвалив животное. Поверивший купил, а потом не знал, как от громадины, занявшей все пространство квартиры, избавиться, и горько жаловался: «Зверь трубит, гадит, крушит мебель», в ответ на что услышал: «С таким настроением ты слона не продашь».
В телерепортажах о важных совещаниях и пресерьезнейших встречах у президента или премьера, о заседаниях Совета безопасности или каких-либо комиссий и советов поражают лица и позы собравшихся. Они демонстрируют крайнюю усталость, отрешенность и кислейшее настроение. Так и хочется этим руководителям сказать: «С таким настроением вы свои идеи и политику не протащите, свое вранье населению не впарите. Подтянитесь, соберитесь, изобразите хотя бы наигранную активность и заинтересованность!»
Перефразируя слова известной песни Юза Алешковского о Сталине, можно сказать: «Мы так вам верили, товарищ Путин… Ельцин… Брежнев...» Верили, что назначаете людей на ключевые посты, исходя из их деловых качеств, а не по родственным и меркантильным соображениям, не потому, что кто-то является зятем вашего зама, и, значит, ему все позволено, а когда он перестает быть зятем, ему становится не позволено ничего. Ситуация в Минобороны наглядно продемонстрировала показушность объявленной борьбы с коррупцией и утвердила людей в мысли: так, как Сердюков, живут все высокопоставленные чины.
Встаем по медведевскому времени в кромешной темноте. Невыспавшиеся, озлобленные, дурные. Девять утра, а за окном — мгла. И в головах такая же мгла. И в мыслях касательно будущего и настоящего. Это ж надо принимать заведомо идиотские постановления! Но продолжаем их плодить и множить. Качаем деньги нефтяными насосами, а детских садов не хватает.
И вот я думаю: ладно, пусть так... Не стало бы хуже!
А ведь это подлые, вредные масли!
