Другое откровение относительно Леонида Ильича прозвучало в словах директора ИРЭ- Института радиотехники и электроники имени В. А. Котельникова Российской академии наук академика Юрия Гуляева: «Вызывает меня и Велихова Гурий Иванович Марчук. Он в то время был председателем Комитета по науке и технике и зампредом Совета Министров. Говорит нам, что у него состоялся разговор с Брежневым. Тот попросил разобраться с Джуной: лечит она Генсека или калечит. Приглашает нас Кириленко, (секретарь ЦК КПСС, давний соратник Леонида Ильича – Л. К.) которому Брежнев очень доверял. Он спрашивает: «Что нужно?» Женя Велихов хорошо знал ситуацию в ЦК, а потому сразу же сказал: нужно по миллиону долларов и по десять миллионов рублей. Что удивительно, но деньги нам сразу же дали. И мы начали этой проблемой заниматься очень серьёзно».
Такую информацию руководители советской науки много лет держали под спудом, я узнал о ней, когда о многом засекреченном стало возможно говорить и писать. Одной из тайн являлось в 80-е годы изучение «эффекта Джуны». Оно началось в созданной благодаря ей неустанным усилиям лаборатории ИРЭ. В штат без огласки Евгению Ивашевну Давиташвили зачислили старшим научным сотрудником без защиты диссертации с окладом 180 рублей в месяц.
Трагический распад Советского Союза привел к печальному концу лабораторию. Ее бывшие сотрудники служат в Калифорнии, Кремниевой долине США. Там за океаном в 1993 году оказался и шеф лаборатории доктор физико-математических наук Эдуард Годик. В 2010 году у него в Москве вышла книга «Загадка экстрасенсов: что увидели физики», посвященная сотрудникам, с которыми изучал человека в «собственном свете». Никто из постаревших физиков не жалеет сегодня, что без оглядки в молодости занимался тем, что многие на закате советской власти считали прихотью старцев Кремля, желавших омолодиться. Чем дальше уходит вреасввввввмя, тем сильнее крепнет убеждение: годы работы в лаборатории в Старосадском переулке, 8, были самыми счастливыми.
Не появись эта прекрасная женщина в Москве – физики не смогли бы сделать открытия, которые, на мой взгляд, по достоинству не оценены современниками.
В судьбу вмешался случай
С Джуной я познакомился, когда о ней сочиняли стихи. По ее словам, начало этому положил поэт Александр Межиров, еще в ее бытность в Тбилиси. Там она жила много лет, вышла замуж за сотрудника администрации главы Грузии Эдуарда Шеварднадзе, растила сына. Там прославилась своими чудными руками, вернула здоровье многим гражданам цветущей республики. Ее знали влиятельные люди в Тбилиси, артисты, художники, поэты. С ней встречался фантаст Иван Ефремов. Никуда уезжать она собиралась. В судьбу вмешался случай.
Когда у главы Госплана СССР и заместителя председателя правительства СССР заболела жена, врачи пять лет не могли ей помочь. Узнав об этом председатель Совета министров Грузинской ССР посоветовал уважаемому Николаю Константиновичу Байбакову полечить супругу у Джуны. За ней в Тбилиси в апреле 1980 года полетел его сын, Сергей, и она появилась в Москве с Вахтангом, пятилетним сыном. Гостью поселили в гостинице «Москва», куда просто так с улицы не мог попасть никто даже с большими деньгами.
«Через пару дней я пригласил ее к себе домой, - пишет в мемуарах «Сорок лет в правительстве» Байбаков, - С этого дня началось лечение Клавдии Андреевны и, надо сказать, она после первых сеансов стало чувствовать себя значительно лучше, хотя вылечить полностью так и не удалось». Своей властью председатель Госплана зачислил Джуну экспертом в ведомственную поликлинику, где она лечила больных и подружившихся с ней врачей.
Первыми сообщили о странном постояльце гостиницы «Москва» иностранные корреспонденты. Свободные от цензуры журналисты писали все, что они распространили слух, что Джуна прибыла в Москву лечить недомогавшего Брежнева. Особенно преуспел в выдумках некий американский журналист Генри Гри. Он сообщил, что ему первому разрешили взять интервью у Джуны и предупредили, чтобы не спрашивал: лечит ли она Брежнева и Косыгина. Далее сочинил, зовут ее для конспирации «товарищ Д», занимает она с сыном номер «Люкс», ходит в сопровождении шести охранников, владеет двумя домами в Москве и Тбилиси. Берет за один сеанс 250 рублей...
Из гостиницы Джуна с сыном переехала в съемную квартиру. К ней потянулись земляки из Грузии. Адрес квартиры стал известен московским писателям и артистам, передававшим кудесницу как эстафету из рук в руки. К Джуне зачастил классик советской литературы Леонид Леонов. Иосиф Кобзон пришел с другом Владимиром Высоцким. На кухне я застал Роберта Рождественского с дочкой Катей…
Руки Джуны стали воспевать самые известные поэты: Андрей Вознесенский, Евгений Евтушенко, Андрей Дементьев... Я услышал, какими словами говорила о ней Белла Ахмадулина. Портрет Джуны выставил в Манеже Илья Глазунов...За что такая честь? Об этом хочу рассказать прозой и процитировав стихи Джуны, поэтов и свои:
Нет я не трепетная лань,
Меня догнать не так-то просто!
Довольно протянуть мне длань
И я уже за тем за мостом. .
….Могу заколдовать весь мир,
Чтоб вместо грома грянул — пир!
Угнаться вам за мной непросто:
Нет, я не ведьма, не колдун!
Джуна, а не Калиостро!
Надеюсь, читатель не подумает, что моя героиня умела вытворять чудеса, здесь продекларированные. Все это поэтические вольности, но вот что она «силу рук людских восславила» — факт доказанный.
Жизнь без прописки в Москве
Джуна в Москве попала в странную ситуацию. С одной стороны, ей без огласки покровительствовали сильные мира сего, о чем мало кто знал. С другой стороны, ученых, кто ее изучал, подвергали нападкам за трактуемое ими «биолполе», а дар Джуны низводили к внушению или шарлатанству
Меня она побудила всем, чем могу, помочь ей. И я ради утверждения истины ввязался в увлекательную борьбу с в одиночку.
Ее бурное врачевание в поликлиниках без диплома врача вызвало возмущение в отделах науки и идеологии ЦК партии. Там побудили ученых провести объединенную сессию двух Академий, скоординировав их акцию, там инспирировали против нее статьи в журналах.
Джуна жила летом 1980 года в комфорте в окружении поклонников, но ощущала тайное противодействие. С апреля по сентябрь пребывала в чужой квартире без прописки. Против прописки в Москве возражал министр здравоохранения ССР. Накануне Московской Олимпиады могли выселить из столицы без штампа в паспорте. И купить квартиру без него не могла.
Как же так, а покровительство члена правительства и ЦК партии? Но при всем своем высоком положении и авторитете в государстве Байбаков был хозяйственным руководителем. Наука и идеология ему была неподвластна. Решить проблему «эффекта Джуны» могло политическое руководство.
Руки диагностируют и лечат
Как она руками диагностировала и лечила? Внешне все выглядело так. Джуна обычно не перемещала без прикосновения рук легкиепредметы, не двигала стрелку компаса, хотя кое-что из труднообъяснимого могла. Так, например, была способна засветить фотопленку в плотном конверте. Продемонстрировала это в Тбилиси на международном симпозиуме по бессознательному. Занимается ежедневно (исключая дни, когда болеет) — исцелением.
Подносила руки к больному, водила ими вокруг головы, рук, тела, ног и устанавливала: где что болит, были ли прежде операции или ранения, остался ли в теле
Осколок или пуля, то есть, диагностировала. Теми же руками, как бы поглаживая, но не касаясь тела, массировала и лечила. В эти минуты люди обычно ощущали легкое покалывание слабым «током», ощущали тепло или холодок, дуновение ветерка. Причем «покалывание» носило волновой характер: можно даже было ощутить направление движения волны. Если Джуна водила руками в горизонтальной плоскости, то и волна распространялась горизонтально, справа налево. А если водила руками в вертикальной плоскости, то и волна шла сверху - вниз или снизу - вверх.
Впервые я ощутил волну на расстоянии трех-четырех метров, будучи в комнате. Волна, например, хорошо чувствуется, если люди берутся за руки, образуя нечто вроде хоровода, замкнутой цепи.
Первый очерк о Джуне я сочинял, испытывая двоякое чувство: с одной стороны, хотелось рассказать о ней, и в то же время опасался протянуть утопающим в море недугов «соломинку», за которую они бы напрасно стали хвататься. Поэтому не назвал ни одной болезни, которую Джуна лечила. Казалось бы, все предусмотрел, но нечаянно вызвал бурный поток писем от тех, кому никто помочь не мог. В одном месте обмолвился, что у меня с утра болела голова, а вот Джуна поднесла к ней руки, и боль моя прошла. И тысячи страждущих, у которых голова, оказывается, раскалывается по многу лет, и никакие лекарства не могут ее снять, взялись за перо. Откликнулись и те, у кого болели руки и ноги, глаза и уши...
Джуна не дипломированный врач, однако практика ставила ее в ряд с самыми известными докторами, потому, что она нередко исцеляла тех, кому никто не помогает.
Целители, действующие «наложения рук», известны давно. Но Джуна первой в СССР стала, благодаря своим усилиям, предметом всестороннего анализа физиков, физиологов, медиков. Пальцы у нее были необыкновенные — длинные, гибкие, до 11 сантиметров, сильные, исключительно пластичные, поразительно красивые, ее пальцы — чудесное произведение природы.
Встреча с Аркадием Райкиным
Я входил в дверь, за которой находилась Джуна, предвкушая, что меня ждет очень интересная работа. Квартира находилась на верхнем этаже многоэтажного дома. По его лестнице, начиная от подъезда, вдоль стен на ступеньках и площадках, стояли люди. Они дожидались своей очереди. Люди вели себя тихо, чтобы не нарушить покой жильцов, подвергшихся нашествию непрошенных гостей.
Попал я в обычную московскую квартиру. Большая смежная комната, заставленная по стенам мебелью, увешенная сувенирами, привезенными из зарубежных поездок (сомбреро, африканские маски и тому подобное) являлась приемной Джуны. Здесь я ее впервые увидел. Стройная, выше среднего роста, похожая на цыганку, как мне показалось, молодая женщина, необычно подвижная и темпераментная, была вся заряжена жизненной силой.
В одно и то же время разглядывала всех, кто входил, переговаривалась с домашними — родственниками и знакомыми, помогавшими ей по хозяйству и в уходе за маленьким сыном, брала часто звонивший телефон, вела бурные переговоры на русском, грузинском и ассирийском языках, и в то же время помахивала руками над головой, плечами, грудью, животом, ногами тех, кто стоял перед ней. Иногда она сажала в кресло, если это ей требовалось, процедура продолжалась недолго, всего несколько минут, кому доставалось полторы, кому две и три минуты, кому больше. Но все вершилось довольно быстро —люди входили и уходили, не особенно задерживаясь. И не расплачиваясь.
В числе тех, кто заполнял квартиру, начал различать знакомые лица, виденные на экране телевизора. Прошел в дверь, ни на кого не глядя, известный писатель Леонид Леонов, начавший творческий путь с благословения Максима Горького. Появился молчаливый композитор, чьи песни пела вся страна. Вошел широкоплечий эстрадный певец и другие столь же популярные люди.
Джуна всем уделяла одинаковое внимание, а как случилось с эстрадным певцом — вообще никакого внимания не уделила. Видимое исключение составлял — Аркадий Райкин С народным артистом сложились дружеские отношения. К моменту знакомства с Джуной он стал инвалидом. Ходил на костылях. После встреч с ней – пошел, начал выступать, как прежде, выбегая на сцену.
С Райкиным она удалялась в маленькую изолированную комнату и проводила сеанс более длительный. Там же занималась с Робертом Рождественским, которого очаровала.
В эту маленькую комнату пригласила она и меня после долгого ожидания. Впрочем, я не спешил, осваивался с необычайной обстановкой.
В глаза бросилось отсутствие порядка, шум и неразбериха, бесконечные телефонные звонки, хлопанье дверей, все то, что так не подходит к таинству исцеления. Было поэтому неожиданным вдруг оказаться в комнате вдвоем, где никто не шумел, не смотрел умоляющими глазами в ожидании пока она начнет священнодействовать руками-крыльями.
Часа два мы смогли поговорить без помех. Меня интересовали подробности ее жизни, волновал вопрос —видит ли она действительно так называемую «ауру», свечение над головами людей, о котором писал профессор Спиркин, за что Академия наук СССР его осудила. Хотелось на себе испытать способности Джуны, чтобы она продиагностировала, дала почувствовать свой дар.
Диагноз без анализов
Всему, что говорила —я мог верить и не верить, доказательств никаких не было — все могло показаться. Но когда Джуна, посмотрев мне в лицо, сказала, что один глаз —правый, сигналит слабее левого — я потерял покой. Увидеть это невозможно, родственники и знакомые не замечают никогда моего недостатка зрения. Диагноз — врожденный астигматизм, зрение на правый глаз — 0,1, хотя увидеть, что глаз плох — невозможно. Окулисты устанавливают болезнь, заглянув в глаз через увеличительное стекло.
От Джуны, не теряя времени, пришел домой и на одном дыхании без помех написал очерк, воспользовавшись тем, что домашние находились в Карпатах, в санатории. Там моя одиннадцатилетняя дочь принимала курс лечения после перенесенной тяжелейшей желтухи. У нее увеличилась, как это обычно бывает после этой болезни, печень.
Очерк положил в письменный стол, а на следующий день, встретив жену и ребенка, не дав им передохнуть с дороги, повез к Джуне, не предупреждая о визите. Впрочем, она не удивилась. Ничего не спрашивая, усадила перед собой на диван жену и дочь и сначала поведала о медицинских проблемах жены, а потом, протянув руку к дочери, сразу сказала о главном:
— У нее увеличена печень, она недавно перенесла желтуху, ей внесли инфекцию.
Что действительно было именно так — внесли инфекцию во время прививки в школе, где желтухой заболело сразу несколько одноклассников. Кроме того, Джуна заметила, что у дочки болит горло, она простужена: тоже оказалось сущей правдой, тонзиллит не давал нам покоя.
Рука потянулась к печени. Ребенок мой, не дожидаясь вопроса, сказал, что почувствовал тепло. От Джуны жена поехала в поликлинику, где терапевт подтвердил, да, печень увеличена, несмотря на то, что почти месяц проводился курс лечения в специализированном санатории.
Таким образом, вместе с ребенком я начал каждый день наносить визиты Джуне. Где-то на шестой или седьмой день она, как обычно делает, когда довольна результатом, глубоко вздохнула и коротко сказала: «Все, теперь у нее норма. Через месяц повторим курс для профилактики». Опять мы поехали в детскую поликлинику, к терапевту, и тот подтвердил: печень вошла в норму, сказался, по-видимому, результат лечения в Карпатах.
Вот тогда понял, врачам доказать воздействие Джуны очень трудно. Действительно, эффект лечения на курорте мог сказаться не сразу, наконец, случается, печень и сама под влиянием защитных сил организма справляется с недугом.
Жена во время посещений Джуны лечила отложение солей, доставлявшее ей месяцами неприятные ощущения. На седьмой день боль в затылке исчезла, она даже не заметила, как это произошло, забыла, что собиралась днем ехать к Джуне. И не поехала. А я — зачастил.
Джуна начинала работу довольно поздно, после полудня. К тому времени квартира набивалась людьми. Приняв всех, наскоро перекусив всухомятку, уносилась в очередную поликлинику. В Москве, как в Тбилиси, нашла лечебницы, где смогла получить поддержку практических врачей, для них в первую очередь важен факт исцеления.
Академики против
Хотя Джуна и ездила каждый день в поликлиники — визиты эти совершались неофициально, тайно от Минздрава СССР. Официальное отношение к ней никто не высказывал. Я решил заручиться поддержкой министра здравоохранения СССР действительного члена двух академий —АН СССР и АМН СССР Бориса Васильевича Петровского. Едва начал говорить по телефону, как академик двух академий остановил меня: - Все это абсурд — распутинщина. Джуна — это Распутин в юбке.—У нее нет диплома, все что окончила — курсы массажистов.
Но она, едва взглянув на мою дочь, установила, что у нее увеличена печень!
И я могу по лицу установить диагноз...
Я свидетель, как на моих глазах...
А мы вас привлечем к ответственности за лжесвидетельство, — не дав закончить, отрезал дважды академик. — И Джуну нужно судить за шарлатанство.
Стояло жаркое июльское лето московской Олимпиады. Я ездил к Джуне по свободной от машин олимпийской трассе — Ленинградскому проспекту. В те дни побывал у нее Владимир Высоцкий. Выглядел любимец народа плохо — разбитым и тяжело больным. Вскоре его не стало.
Тогда он возможно, вспомнил свою песню о Кассандре, которую я взял эпиграфом. Моя героиня походила на яростную Кассандру, которой не верили. Всех, кто только приходил к ней домой, как завороженная, заклинала:
— Пусть дадут мне врачей, я им все покажу. Это каждый сможет! Это же добавление к медицине, профилактика организма. Красный крест в доме! Мать будет исцелять дитя. Жена мужа...
В эти минуты Джуна выглядела одухотворенной. Натура она артистическая. Крупные глаза светятся, как черные алмазы. Лицо способно принимать множество выражений. На фотографиях—всегда разная, глядя на них может показаться, что это не одна и та же женщина. Не случайно снималась в кино....
Хотя жила на чужой квартире, страшно уставала — хмурой и подавленной я ее не видел...
Однажды я проснулся от раннего телефонного звонка: в трубке раздавался ликующий голос энтузиаста необъяснимых явлений Эдуарда Наумова, который меня привел в дом на улице Усиевича, где жила тогда Джуна с сыном.. Значит, состоялось то, во что я перестал верить. «Комсомольская правда», выходившая тиражом в 17 миллионов экземпляров, напечатала мою статью. 16 августа 1980 года Джуна стала знаменитой.
