Полковник запаса ФСБ России Дмитрий Ковалев с 1975 года работал в «молодежном» отделе 5‑го (идеологического) управления КГБ СССР, пройдя по служебной лестнице путь от младшего оперуполномоченного до начальника отделения.
«К 1967 году в нашей стране сложилась ситуация, когда всерьез надо было заняться внутренними проблемами страны, — вспоминает Дмитрий Леонидович. — 3 июля 1967‑го Председатель Комитета государственной безопасности при Совете министров СССР Юрий Владимирович Андропов обратился в Политбюро ЦК КПСС с запиской, где предлагал создать в структуре КГБ принципиально новое управление по борьбе с идеологическими диверсиями. Через неделю вышло соответствующее постановление Политбюро. А еще две недели спустя появился приказ Председателя КГБ СССР от 25 июля 1967 года №0096 о создании «идеологического» управления и был выделен штат для него — 201 единица офицерского состава.
В новом 5‑м управлении поначалу было четыре оперативных отдела: 1‑й — интеллигенция, 2‑й — национализм, 4‑й — религия и мой родной 3‑й отдел — молодежный. Через некоторое время окончательно вырисовалась тематика отдела — «выявление, предупреждение и пресечение акций идеологической диверсии спецслужб противника, а также подрывных зарубежных идеологических центров, направленных в среду советской молодежи».
В штате 3‑го отдела было 50 сотрудников-офицеров. У каждого своя агентура: согласно установленным «нормам» — по 30 источников на оперработника. И это только в центральном управлении. А ведь работали и люди на местах. В каждом областном управлении КГБ был 5‑й отдел, а в нем 3‑е отделение: 5–7 офицеров со своими «подшефными» агентами... Вот и считайте, какими силами мы располагали на этом «фронте».
Основные направления работы «молодежного» отдела определялись по ходу возникающих проблем: события в Чехословакии, студенческая молодежь, обучающиеся в советских вузах студенты, аспиранты и стажеры из зарубежных стран, учащиеся ПТУ, хиппи, панки, неонацисты, молодежный досуг, клуб самодеятельной песни, порнография, криминал в молодежном спорте и многое-многое другое. Собирая материалы по событиям, происходящим в молодежной среде страны, 3‑й отдел регулярно информировал по ним «высокие инстанции».
Из всех форм работы с молодежью — в первую очередь профилактика. Отслеживание негативных процессов и влияние на них с оперативных позиций, тесный контакт с комсомольскими организациями, администрацией вузов... И никакого применения норм уголовного права! Ни одного случая привлечения к уголовной ответственности молодого человека по известной 70‑й статье УК РСФСР «Антисоветская агитация и пропаганда»! (Сам Андропов еще тогда, в 1967‑м, приказал: по молодежной линии никаких «посадок», только профилактика...)
Вот лишь несколько конкретных примеров.
В конце 60‑х годов «под влиянием Запада», как тогда говорили, в среде советской молодежи стали появляться группы сторонников хиппи. (Чтобы не упоминать в своих отчетах это «инородное» слово, мы заменили его другим термином: «отдельные представители молодежи, не вовлеченные в трудовой процесс и активную общественную жизнь».) Но как ни называй, суть не меняется: праздношатающаяся, безбашенная молодежь на Арбате, «у бороды» — памятника Карлу Марксу, в сквере напротив Большого театра, в «трубе» — подземном переходе под ул. Горького... Длинноволосые, с «фенечками» на шее, попрошайки, которые жили «аскингом» (от англ. ask — просить). Демонстративно неуправляемые, предпочитающие пиво, дешевый портвейн, «травку» и беспорядочный секс. Никакой политики. Полный пофигизм. 20 человек демонстративно лежат на газоне у памятника Гоголю — «на Гоголях» — в ожидании, когда за ними приедет «кэй-джи-би» (автобус Московского управления КГБ) и отвезет для очередных разъяснительных бесед. Бороться с этим поветрием оказалось очень трудно. Попробовали даже пригласить лидеров отдельных групп подражателей западным хиппи на закрытый просмотр модного в то время кинофильма «The Yellow Submarine» в ДК Горбунова.
Потом оперативные сотрудники КГБ, работавшие «по молодежи», установили доверительные отношения с руководством школ и ПТУ, стали проводить встречи со старшеклассниками... Нескольких активных участников движения хиппи вызвали в Следственный отдел КГБ. Там ребятам разъяснили сложившуюся ситуацию. И те поняли. Негативных проявлений с их стороны, например во время московской Олимпиады‑80, не фиксировалось. Постепенно проблема хиппи сошла на нет.
В апреле 1989 года поступил оперативный сигнал о том, что некоторые лица из числа молодежи намереваются отметить 100‑летие Гитлера на Пушкинской площади в Москве. До этого у нас даже не фиксировались среди молодых случаи неонацистских проявлений, а тут сразу митинг «профашистов» в центре столицы! Требовалось срочное, неординарное решение. Поступили просто: обзвонили директоров центральных московских школ, проинформировали. Те срочно собрали родительские комитеты, школьный актив. С учащимися были проведены соответствующие предупредительно-профилактические беседы. В результате 20 апреля у памятника Пушкину собрались… директора школ, завучи, школьный актив, представители комитетов комсомола, родительских комитетов, которые старательно, но безуспешно пытались выявить на площади «своих» ребят. А новоявленные неонацисты так и не появились! И что еще в этой истории интересно, никто — ни школа, ни родители, ни комсомол — не кивал друг на друга в поисках виноватого, а просто все выступили единым фронтом.
Были, конечно, и ошибки, на которых мы, сотрудники госбезопасности, учились.
По прошествии времени стало ясно, например, что не надо было в середине 1970‑х закрывать КВН. Но как можно было противостоять всесильному председателю Комитета по телевидению и радиовещанию СССР Сергею Лапину, который, заручившись поддержкой секретаря ЦК КПСС по идеологии М.А.Суслова, дал команду убрать «этих бородачей» с телевидения. Дело, конечно, было не в студентах-«бородачах». Просто кому-то «наверху» не понравилось выступление команды КВН из Одессы, когда ребята со сцены, да еще в прямом эфире, задали вопрос «где же эти закрома Родины?», а потом еще и попросили ЦК КПСС: «Партия! Дай порулить!». В результате КВН на целых 10 лет ушел в подполье.
Нельзя было разгонять клуб любителей Джона Леннона. Прорабатывать ребят по комсомольской линии только за то, что они собрались на смотровой площадке на Ленинских (Воробьевых) горах в связи с убийством великого музыканта и просто поставили там свечку перед его портретом и спели две песни любимого битла!
Нужно было более вдумчиво разобраться с движением каратистов. Отделить криминал от истинных спортсменов — любителей столь популярного во всем мире вида спорта.
А с почитателями движения индеанистов вообще сложилась трагикомическая ситуация. Индеанисты — это молодые ребята-студенты из конца 1970‑х, собиратели фольклора североамериканских и канадских индейцев. Сами делали луки-стрелы, строили вигвамы, шили себе национальные индейские одежды. При этом ни грамма спиртного и курили только «трубки мира»... Эти энтузиасты решили провести всесоюзный сбор индеанистов в Карелии, на берегу озера. Однако такая инициатива не понравилась «товарищам в строгих костюмах». В то время вовсю шла война с хиппи, панками и другими «подражателями чуждым течениям». Дело дошло до комсомольских инстанций. «Индейцев» вызывали в комитеты ВЛКСМ: «Вам что, не нравится наша молодежная политика? У нас же есть секции художественной самодеятельности. Если вам фольклор интересен — ходите по деревням, беседуйте с бабушками, собирайте старые песни, сказки... Есть, в конце концов, кружки художественного свиста…» Свистеть индеанисты не захотели. Вместо этого некоторые пытались списываться с единомышленниками из Северной Канады. Таких активистов стали вызывать «куда надо» на профилактические беседы. Вопрос стоял строго: «или индейцы — или комсомол!». Ребята благоразумно выбрали второе — не хотелось вылетать из вузов, а именно это им светило после исключения из рядов ВЛКСМ. Так движение «советских индейцев» мягко «испарилось».
«...Да, мы совершали ошибки, — подытожил Дмитрий Ковалев. — Но мы все-таки что-то делали. Боролись, как говорили в 1970‑е, за советскую молодежь. Искали новые формы и методы работы со школьниками, учащимися ПТУ, студентами, хиппи, панками... Не опускали руки перед новыми «глобальными вызовами». Мы реально боролись…
А потом наступили свободные 1990‑е. Вместе с КГБ кануло в прошлое и его 5‑е «идеологическое» управление. И это правильно. В 1993 году родилась Государственная дума Федерального Собрания Российской Федерации, а в ее составе Комитет по физической культуре, спорту, туризму и делам молодежи. Прошу заметить: молодежь в этом перечне оказалась на последнем месте! Тогда я и еще несколько моих коллег хотели встретиться с одним из руководителей этого самого первого комитета, поговорить о проблемах молодежи. У нас ведь за плечами был 20‑летний опыт работы в молодежной среде. Но не получилось. А что же заявленная тогда новая национальная молодежная политика? А вот ее-то как раз и не появилось. И до сих пор, как мы видим, фактически нет. Кто в этом виноват? Найти ответ на такой вопрос столь же трудно, как и разобраться, кто виновен в случившейся не так давно керченской трагедии...»
