С начала девяностых Алена Свиридова движется в музыке уверенной, но неторопливой походкой. И есть подозрение, что именно неторопливость позволили ей сочинить и записать песни и альбомы, каждый звук и слово которых явно не имели и не имеют цели ухватить моду за хвост или хайпануть, как сейчас принято выражаться.
По записям Свиридовой сложно изучать время, потому что почти все ее песни могли быть написаны когда угодно. В своих альбомах, от суперхитового «Розовый Фламинго» до акустического «Город-Река», певица явно не ограничивала себя в выборе средств, предлагая публике и не самые простые для поп-музыки мелодии вроде «Никто-Никогда», и лихие танцевальные времена в духе «Бедной Овечки». А еще был совместный альбом с Андреем Макаревичем, куда кроме оригинальных песен Свиридовой вошли джазово-блюзовые версии разной классики от Дунаевского до Кальмана и Гершвина.
Год назад певица вместе с группой Cream Soda превратила свой классический хит «Розовый Фламинго» в танцевальный боевик, подтвердив таким образом готовность к музыкальным авантюрам. Успех сингла, в сочетании с весьма экстравагантным клипом авторства Александра Гудкова, стал внятным намеком на то, что неожиданные телодвижения певицы вызывают активный интерес у публики самых разных возрастов. «Я сразу восхитилась его дичью и абсурдностью, — говорила Алена о клипе в беседе с «МК». — Мне давно хотелось сделать что-то подобное. Чтобы на грани, но с хорошим вкусом».
В случае с Аленой Свиридовой, наверное, уместен вопрос о планах, потому что певица всегда умела удивлять. Но сама она серьезных планов строить не любит, всегда полагаясь на хороший случай и уверенность в том, интуиция не подведет.
— День рождения летом — это довольно удобно в том смысле, что можно особо не праздновать по причине сезона отпусков. Или у вас все-таки что-то планируется?
— Я в этот день собралась поработать. Люблю развлекаться так, чтобы быть на сцене. Люди обычно ходят на концерт, чтобы послушать и посмотреть, а мне нравится находиться по другую сторону баррикад. На день рождения я запланировала необычный концерт. Он небольшой, закрытый и пройдет в лесу.
— У многих ваших коллег после пандемийного перерыва все лето расписано. У вас сейчас много концертов?
— Не очень. Летом я живу на юге, и сейчас, с учетом всей этой логистики, постоянно летать довольно трудно. Выезжаю пару раз в месяц и больше не хочу, потому что тяжело. Мне вообще нравится все лето проводить на море. Вот сегодня мы уже поплавали на доске, поиграли в бадминтон, а сейчас я просто смотрю на море, потому что пошел дождь. Я здесь как Маугли: хожу в купальнике, как можно больше времени провожу на воздухе, и такой образ жизни мне по душе.
— Сейчас возраст перестал восприниматься со всей серьезностью, и многие ощущают себя довольно молодыми, несмотря на паспортные данные. А некоторые звезды, уже будучи формально пенсионерами, говорят, что чувствуют себя гораздо бодрее, чем в тридцать. А вы так просто олицетворение бодрости…
— У меня всегда было много энергии. Но в тридцать я, наверное, еще не обладала уверенностью в себе, ориентировалась на какое-то чужое мнение. А сейчас мне до фонаря, и от этого ощущается полный дзен. Я ничего не делаю для того, чтобы специально кому-то понравиться, и это дает ощущение невероятной свободы.
— При том, что в музыкальном бизнесе все жутко боятся что-то пропустить или не успеть отреагировать на изменившуюся моду…
— Я вообще по этому поводу не парюсь. Так получилось, что за исключением первых двух лет моей карьеры я работаю на себя, надо мной нет ни одного начальника. Поэтому я сама решаю, когда мне работать, а когда не работать. Конечно, в тридцать или сорок лет ты хочешь все успеть, потому что такие правила игры, и им нужно соответствовать. Сейчас я сама устанавливаю правила. Путем наблюдения за жизнью я поняла: лишние телодвижения приносят лишь суету, а не результаты, которые рассчитывают получить.
— Все эти истины вы открыли самостоятельно или психологи помогли?
— К психологам не хожу принципиально. Во мне всегда присутствовали здоровый пофигизм и оптимизм. Конечно, во времена первой молодости я сомневалась и боялась ошибиться. Но спустя годы мне понятно, что с молодых лет я интуитивно всегда принимала верные решения. А сейчас интуиция умножена на опыт. Наверное, мой образ жизни не соответствует взглядам на то, как должны жить известные люди. Они же должны жить в замках или по крайней мере в богатых домах. А я на юге живу в рыбацком домике. У меня большой сад, все вокруг очень красивое, но оно простое. Люблю ходить босиком, плавать, бегать. Кстати, не все мужики смогут со мной в этом соревноваться, физически я крепкий человек.
Не люблю взрослые развлечения, всякие посиделки, шашлыки, выпивачки... Мне эти пьяные разговоры о крутых тачках и достижениях вообще не интересны. У меня есть классный электровелосипед, и мне ездить на нем нравится больше, чем на машине. Пройти пешком большое расстояние мне приятнее, чем ехать на авто.
— Интересно, кто из известных людей смог бы вам составить в этом компанию…
— Соратников, которые разделяют мои убеждения, действительно немного. И когда я говорю: «Пойдемте, погуляем, побегаем», все не сильно-то бегут. Садятся за стол и начинают шампанское выпивать. Видимо, не очень я совпадаю с взрослыми людьми, и дети больше понимают мое времяпрепровождение.
— Погулять, побегать, покататься на велосипеде очень хорошо летом. Но оно закончится, и вы вернетесь в Москву, в Центральный административный округ…
— Я и в Москве люблю ходить пешком.
— Даже на светские вечеринки?
— Если эти тусовки не связаны с искусством, театром, то они мне глубоко неинтересны.
— У вас в карьере случались разные этапы. Был и невероятный ажиотаж, и своего рода затишье. Со стороны кажется, что затишье для популярного артиста — повод для депрессии. Как вы справлялись?
— У меня был, можно сказать, реактивный старт, но потом остромодность прошла, и возникли трения с радиостанциями, где мою музыку почему-то считали слишком сложной. Это и правда были психологически сложные времена. Вроде бьешься головой о стенку и не пробиваешь ее. Но потом мое природное жизнелюбие взяло верх. Самое удивительное, что отсутствие моих песен на радио совершенно не отражалось на концертной деятельности. Там всегда было ровно. Я не участвовала в «чесах», потому что работала и работаю на определенную публику, и мои концерты дорого стоят. Наверное, мне тогда хотелось более массового признания, при этом я, конечно, понимала, что массовые вкусы так же далеки от меня, как я от них. Вряд ли у меня получится написать песню, которая понравилась бы всем сразу. Ключа к написанию таких хитов у меня нет.
— Все решения в музыке, которые вы принимали, — исключительно ваши?
— Только мои, с самого начала перла как танк. Был момент, когда на радио мне посоветовали, как лучше изменить мою музыку на что-то более танцевальное. Но это не сработало. Я написала одну песню, за которую мне стыдно, — правда, ее тоже никуда не взяли, и она благополучно умерла. Вообще-то танцевальную музыку я люблю, но, видимо, не ту, которую любят все. Не могу делать то, что мне самой не нравится, нет в этом никакой радости. Я всегда делала то, что хотела, и, наверное, в этом мое самое большое достижение в жизни.
— Фундамент вашей карьеры был заложен в девяностые, и сейчас это время воспринимается как довольно мрачное. Какими были девяностые для вас?
— У меня остались отличные воспоминания о девяностых, потому что в это время исполнилась моя мечта стать певицей. В те годы моя жизнь стала гораздо лучше. У меня хватило мозгов не вкладывать заработанные деньги в какие-то фонды, поэтому кризисы на мне никак не отразились. Конечно, Москва была другой. Я переехала в район метро «Кропоткинская» в 1996 году, и центр тогда выглядел как-то неприглядно. На бульварах тусовались бомжи и алкоголики, и гулять было некайфово, поэтому все передвигались на машинах. По сравнению с Минском Москва тогда казалась очень грязной. Еще и жрать нечего, сидели на макаронах, но тоже опыт. Были, конечно, разборки с бандитами, но и это я вспоминаю как приключение.
— И какие были к вам претензии у бандитов?
— Мне давали деньги на клип, и вдруг появились ребята, которые сказали, что человек, который спонсировал съемки, им должен, поэтому отдавать буду я. Я их послала — была же молодая и глупая и воспринимала такие ситуации как школьные разборки. Но потом ко мне подошли уже в Останкино с более серьезным разговором. Вот тогда мы нашли других бандитов. И наши бандиты встретились с теми бандитами, и все встало на свои места. Кстати, потом эти люди стали весьма уважаемыми.
— В те времена подобная публика часто устраивала частные концерты с участием звезд. Приходилось в таких участвовать?
— Было пару выступлений на дачах, где явно проходили сходки мафиозных структур. И еще был такой клуб «Карусель» на Тверской. Там в основном тусовались криминальные люди и девушки с низкой социальной ответственностью. И артисты в «Карусели» довольно часто выступали. Так вот, эта публика ко мне очень хорошо относилась. Суровые ребята готовы были взять меня под крыло и говорили: «Если что, обращайся». Видимо, пробуждала я в них что-то хорошее и светлое. Они целовали мне руки, хотели быть очень галантными, это выглядело очень трогательно. Артист — он же миссионер. Я вообще так себя воспринимаю и считаю, что должна любым людям нести светлое. И если они отзываются, значит, я выполнила свое предназначение. Ни разу не выступала в тюрьмах, но мне было бы интересно.
— У вас сейчас весьма завидный этап в жизни. Вы в явном музыкальном согласии с собой, дети взрослые и не требуют постоянного внимания, и, наверное, у вас появилась возможность реализовать себя в каких-то новых областях. Есть такие планы?
— Я поступила учиться на Высшие курсы сценаристов и режиссеров. Это очень интересно, я бы хотела снять кино и сейчас этому учусь. Испытываю огромный кайф, надеюсь, что у меня получится. Вообще я не ставлю себе задачу в чем-то обязательно себя проявить. Для меня все это удовольствие. А получится что-то или нет — дело десятое. Только в таком подходе ты можешь быть свободен. Если же нацеливать себя на обязательный результат, то он может получиться не таким, как ты ожидаешь. Так что к любому делу я отношусь как игре. Для меня вся жизнь — игра. Если кино снимется, буду рада, а если нет, то просто останется опыт.
— Многие звезды эстрады пытаются передать свою профессию по наследству, всячески подталкивая детей в музыку. Но ваши сыновья, видимо, к музыке интерес не проявили…
— Не проявили, хотя старший сын учился на звукорежиссера. А младший поступил в ГИТИС и всегда больше проявлял актерские таланты. Я с ним занималась музыкой с четырех лет, но поняла, что ничего хорошего не получится. Он отказывался, я его лупила за роялем и потом плюнула, решила не истязать свою нервную систему. Но сейчас он с удовольствием возвращается к музыке и занимается сам. Не думаю, что Григорий будет профессиональным музыкантом, но в актерстве умение что-нибудь сыграть или спеть пригодится. В общем, даром не прошло.
— Не так давно вы сделали заявление, которое на ура восприняли многие феминистки. Речь шла о том, что вы не очень-то верите в идею законного брака. Это было по старой журналистской традиции вырвано из контекста или ваши мысли переданы точно?
— Еще в детстве я прочитала книжку, по сюжету которой белый человек жил в племени индейцев и когда захотел жениться, то подошел к вождю и спросил, что ему делать. Вождь ответил: «Ничего не нужно делать — если девушка согласная, веди ее в свой вигвам». Что касается официального брака, то это не красивая картинка с голубочками, а договор, обязательства и в некотором смысле театральное действо. Но у меня как у артистки нет острой необходимости по выходу в белом платье, чтобы на меня все смотрели как на звезду церемонии. Я понимаю отношения женщины и мужчины с библейской точки зрения, но еще понимаю, что человек не в состоянии выполнить все требования, которые предполагаются в браке. Часто люди мучают друг друга, по статистике большая половина браков заканчивается разводом. Мне бы не хотелось участвовать в игре с таким сомнительным результатом. Очевидно, что брак не дает той уверенности, которую он должен давать. Со своим мужчиной я довольно долгое время нахожусь в гражданском браке (Давид Варданян был впервые представлен как кавалер певицы в 2012 году. — "МК"), мы ничего не регистрировали. Я в брачные истории не верю, не вызывают они у меня энтузиазма.
— В отличие от музыки. Я слышал, что полным ходом идет работа над альбомом, причем с танцевальным звучанием…
— Работа идет, но я перестала ставить себе рамки. Хотя наверное иногда нужно поставить. Обещаю, к Новому году я его выпущу. Это энергичная электронная музыка. В последнее время я играла в акустику, продолжаю это делать, мне такая история очень нравится. Но я не могу долго играть в одну и ту же игру. Мне нужна другая.
— С учетом всех жизненных ценностей, изложенных в нашем разговоре, спрашивать вас о подарках ко дню рождения наверное нет смысла…
— У меня не осталось никаких материальных желаний. Я поняла, что для счастья у меня есть абсолютно все.
