В выходные — в знак душевного расположения и для более тесного знакомства — шеф позвал меня на дачу: отметить покупку сверхмощной газонокосилки. Не хотелось тащиться по жаре и расходовать личное свободное время… Не должен подчиненный удовлетворять капризы и прихоти надстоящих бонз. Но отказать руководителю — насмерть его обидеть. Невежливо и неразумно отвергать протянутую одаривающую руку, пренебрегать расположением могущественного сослуживца.
Гости, а собралась внушительная рать, сконцентрировались на террасе, голодно зыркали в предвкушении трапезы и по сигналу мгновенно расселись вокруг огромного обеденного, человек на двадцать, овального, самодельного, похвастал хозяин, стола — с вращавшейся сердцевиной, на нее водрузили блюда разносолов домашней заготовки. Желавшие добыть вожделенную снедь крутили эту вставку, будто рулеточное колесо, с расчетом тормознуть яства прямо перед собой. Претендентов ухватить кусман поаппетитнее было множество, колесо фортуны (я печально вспоминал огромных креветок в ресторане при казино Лас-Вегаса) дергалось, стопорилось, рывками набирало и теряло скорость, упорядочить движение и устремленность по часовой стрелке и против нее не представлялось возможным, некоторые, особо нетерпеливые, вставали с мест и, втыкая вилки в огуречную тушку, помидорную нарезку, куриные крылышки и булки, властно тормозили диск, упершись и напрягшись всем телом, иногда они промахивались мимо цели — еда сползала-спрыгивала-соскакивала на скатерть, оставляя жирные пятна, я глотал слюнки и самогон, утирал губы салфеткой, скромно довольствуясь то маринованным опенком, то чесночной долькой или килечкой, а то и вовсе под салфеточное сукно.
На свежем воздухе без закуси пьянеешь быстро. Отправились на лужайку, где торжественно распаковали и представили общему обозрению приобретенную промасленную махину впечатляюще невероятных размеров и крайне замысловатой конструкции, стали расхваливать сей незаменимый в хозяйстве агрегат. Надо было помалкивать в тряпочку (то бишь салфетку) и не грузить никого своими техническими познаниями или вежливо похвалить анахронизм и отвалившую за него кучу денег семью, а я (поскольку развезло) развязно ляпнул: стричь траву такой красавицей одно удовольствие, похвастал, что имел удовольствие соприкасаться с аграрной техникой отечественного производства в условиях африканской жары и авторитетно (громко при этом рыгнув) прибавил: недостатки данной надежнейшей модели если и выявятся, то не раньше чем через год. Крепко сработана!
Никто, кроме меня, столь смело и неосторожно не разливался. Поэтому насытившееся (в отличие от меня) большинство насело: валяй, испытай, лично опробуй, коль детально знаком с чудо-устройством. Галдели, будто толпа на трибунах Колизея, жаждущая зрелищ, гладиатором предсказуемо оказался назначен я.
Идти на попятный было поздно. Я взялся за обрезиненные, напоминавшие бычьи рога ручки. Сложносочиненный механизм чихнул два раза и заглох. Груда металла, хоть и была на колесах, как у трактора «Беларусь», с места не двигалась.
Наблюдатели подначивали: крутой-де знаток, а никак не заставит мотор взреветь. Проще было сослаться на какой-нибудь наверняка наличествовавший мелкий дефект. Или перевести стрелки на дурня-начальника. Но я не мог подбросить ему подлянку. (А зря! Он-то со мной не церемонился, требовал во что бы то ни стало раскочегарить чудовище и обязать его фурычить.) Пришлось разбирать мотор, я перепачкался солидолом...
Наступил вечер, начавшие трезветь гости освежились новыми возлияниями и стали прощаться. Шеф с важностью заявил: он доверяет мне, компетентному продвинутому эксперту, отвезти бандуру обратно в магазин, там организовать освидетельствование и написать рекламацию. Если некачественный товар откажутся заменить, пригрозить недобросовестным халтурщикам судом и жалобой в комитет обманутых потребителей. Эту карательную процедуру наметили на утро. Меня оставили заложником, вежливо предложив переночевать.
Едва я задремал, проворная дочь начальника залезла ко мне в постель (под предлогом необходимости обсудить детали возврата покупки). Ее папа утром обратился ко мне как к жениху. Я не чаял вырваться из тенет и не стал цепляться за обещанное карьерное повышение, предоставил искусителям самим осуществить сертификацию негодного товара.
Когда начальник эстетически слеп
От начальства надо держаться как можно дальше, в панибратство не лезть. Газонокосилочная страда, увы, ничему меня не научила.
За ударный ненормированный труд и задушевные беседы в послерабочее время с очередным шефом я получил приглашение на крестины его новорожденного сына. Мы без устали с проникшимся ко мне симпатией боссом это радостное событие обсуждали и обмывали и столкнулись по главному вопросу — недопустимости супружеских измен. Шеф принадлежал к ханжеской породе уверяльщиков: вступает-де в постельный контакт с женой исключительно ради штамповки здоровых наследников, а не по зову похоти. Впрочем, может, он и впрямь был стыдлив и благонравен.
Я полностью разделял его целомудренную позицию. Потому собирался на празднество с легкой душой и в безбоязненном расслаблении: городская густонаселенная квартира не предусматривает газонокосилочных копошений, а взрослой дочери у молодой четы пока нет. Супруга счастливого главы семейства, с которой предстояло познакомиться, вряд ли станет домогаться впервые увиденного визитера в присутствии своего высоконравственного мужа (по крайней мере сначала), а наедине мы, скорее всего, не останемся.
Из-за транспортных пробок я слегка припозднился, торжество начали без меня. Запыхавшись, я влился в коллектив и не без удивления обратил внимание: в пиршестве принимают участие обе бонны, нанятые приглядывать за малышом. Показалось странным: заботливые няни не покидают застолья, в то время как дитя агукает в соседней комнате. Но углубленно задуматься о замеченном несоответствии я не удосужился. Однако отдал должное эстетическому вкусу нанимателей: обе воспитательницы были наделены приемлемой внешностью. Что ж, я подсел к той, что выглядела посвежее. Желая сделать приятное ей и устроителям хеппенинга, дать им понять, что выбор наставниц безупречен, за ней приударил. «С малых лет предпочитаю простушек, — молол я, подливая смущенной барышне шампанское. — Малыш вырастет, любуясь ненаглядной красой гувернантки, будто шедевром Дрезденской галереи». Чем снискал одобрение дедушки и бабушки, родителей шефа. Сама обхаживаемая милашка моих комплиментов явно дичилась.
Оказалось: мой чудесный руководитель взял в жены девушку (или она его взяла?) с манерами прислужницы! Что, безусловно, говорит в его пользу: крупные личности, каковым я его по праву мнил, лишены сословных предрассудков, выступают примером выравнивания кастовых несоответствий, тогда как зарвавшиеся чванливые ферты, чего греха таить, бывает, предъявляют экстерьеру и замашкам спутниц низкого происхождения повышенные, зашкаливающие требования. Демократизм, терпимость и толерантность моего начальника заслуживают самой высокой похвалы и поистине восхищают!
Я отлип от зардевшейся тихони, лишь когда папа и мама начальника стали громко сыну пенять: «Мы предупреждали, она будет изменять с каждым встречным».
Не спасло и то, что, желая нивелировать собственную оплошность, я запоздало переключился на вторую смиренницу. Я напропалую ухлестывал за ней, компенсируя предыдущий промах. Она оказалась по совместительству любовницей девяностолетнего дедушки моего шефа.
Разумеется, он избавился от меня.
Экскурсовод
Нанявшись экскурсоводом, я определил главную задачу и главное правило своей просветительской деятельности — извлечение наживы.
Накручивая маршруты по Москве, Золотому кольцу, прочим географическим точкам сконцентрированных достопримечательностей, навострился блюсти свой интерес. Рассказывая о какой-либо знаменитой личности (а по ходу маршрута каких только биографий не коснешься в пространном путаном повествовании), невинно вставлял: «Между прочим, завтра (сегодня) его (ее) день рождения, как и у вашего покорного слуги». После этого грех экскурсантам, которым изо всех сил льстил и старался понравиться, не скинуться гиду на подарок.
Привозя группы к Новодевичьему монастырю, рассказывал о проведшей долгие годы в келье по приказу Петра Великого его сестре Софье, приводил надписи, которыми варварски испещряют древние кирпичные стены посетители достославной обители: «Дорогая Софьюшка, помоги похудеть на 15 кг», «Помоги найти любовь», «Помоги бросить курить», и бессовестно врал, что тоже изложил аналогичную просьбу и вот уже четыре года как завязал с пьянкой и табаком. После чего извлекал сигареты и закуривал.
Никто не реагировал на очевидную, вопиющую алогичность! Верили в магию потусторонних вмешательств в посюстороннюю ахинею! Почему нет, если разводилово царит всюду? Хилеры извлекают из тел обратившихся к ним за исцелением простачков свиные хрящи и предъявляют эти ошметки в качестве закупоривавших кровеносные сосуды сгустков-тромбов. На аукционе предлагают купить паспорт Виктора Цоя, якобы найденный в его квартире и завалившийся за холодильник, а также чудом сохранившийся номер машины, в которой он разбился. Рекламируют поношенные джинсы, сдернутые с Высоцкого в момент агонии.
Я не упускал случая заявить, что готов поставлять распродавателям раритетов артефакты огромной ценности — телевизор Александра Галича, прикоснувшись к которому, он получил смертельный разряд электричества (подходящий допотопный неликвид был замечен мною на свалке), и бампер грузовика, задавившего по распоряжению Сталина театрального режиссера Михоэлса...
