17 ноября 2015 Блоги Блог Жанны Голубицкой 60273

Зубы на выход: улыбка от старой Москвы

Жанна Голубицкая

Репортер отдела семьи

Начну сначала - и вы поймете, почему, если дочитаете. Вот уж не думала, каким образом вернусь к самым истокам своей жизни – вплоть до самого момента появления на свет.
Намечается у меня тут один важный выход - мероприятие из тех, на которых принято белозубой улыбкой сиять. А я, надо сказать, врачей очень боюсь – всех. А зубных – особенно. Наверное, создавая меня, небеса догадывались об этом – и одарили здоровыми зубами (тьфу три раза налево). Но годы неумолимо бегут, организм и его запчасти новее не становятся – и однажды визит к некоему извергу в белом халате, вооруженному дрелью и пыточным креслом, неумолимо замаячил на горизонте… И вопрос «Быть или не быть?» накрыл меня с головой в формулировке, какое же из всех чудившихся мне зол выбрать – то, что по месту жительства? Или по страховке от родной газеты? Или, может, по знакомым поискать? С единственным хорошо знакомым стоматологом мы дружили в 10-м классе. Вот уже лет 20 подруга моей юности живет за океаном, а жаль.. Пожалуй, она единственная, кому я доверилась бы в пыточной камере от стоматологии…
А тем временем один уважаемый телеканал пригласил меня на свой прямой эфир – приглашено было много уважаемых людей из разных сфер под титульной темой «Должна ли женщина быть сильной?» В гримерке перед началом эфира собрался целый сонм очаровательных дам разных профессий. Как это обычно бывает в слегка взвинченной и охваченной единым творческим порывом атмосфере подготовки к съемке, мы быстро перезнакомились и нашли общий язык.
Очаровательная блондинка Марина оказалась стоматологом. Я решила, что это знак свыше – и взяла визитку. Новая знакомая любезно пригасила меня в свою клинику и дала адрес. Но предупредила, что, поскольку клиника Федоровых находится в историческом здании, то вывески у них нет – запрещено властями Москвы, дабы не портить архитектурный облик города. Я должна просто найти подъезд в доме 7 по Новому Арбату и подняться на 3-й этаж.
Район Арбата я очень люблю: родилась там и до школы жила в Малом Левшинском, раньше он назывался улицей Щукина. До сих пор помню, как из дома напротив (это был дом Вахтанговского театра) мне, пятилетней, все время махал и строил уморительные рожицы смешной седовласый старичок. Мне казалось, что он из сказки Андерсена. Еще на нашей улице было посольство Мексики и мексиканские дети гуляли вместе с нами в 14-м дворе – так мы называли огороженный двор дома 14 по улице Веснина, где все выгуливали детей потому что, в отличие от наших дворов-колодцев, там были песочница, качели и лужайка. Этот дом и двор до сих пор на месте, по тому же адресу. А вот на месте моего дома выросло клубное жилье на несколько квартир с эпичным названием «Дворянское гнездо».
В общем, Арбат всегда навевает на меня лирическо-ностальгические воспоминания – от безоблачного старомосковского детства в самом центре до студенческих гулянок в «Праге», «Валдае» и «Ивушке» в конце 80-х – начале 90-х. И уж если идти на заклание в зубодробительый офис, то уж пусть эта дорога в ад скрасится приятными думами о былом…
В означенный день и час казни бор-машиной выхожу из метро «Арбатская», что возле «Художественного». Иду в подземный переход – ах, сколько товаров и услуг таил он в себе в 90-е и в начале нулевых! Но теперь он девственно пуст и тих. Только одинокий музыкант настраивает скрипку в углу – и странно, что никто его не гонит. Или надо было расчистить до основания весь пестрый мир стеклянных «переходных» магазинчиков из нулевых, чтобы туда опять ринулись 90-е – в лице полупьяных уличных музыкантов?
Эх, времечко!
Обхожу «Прагу» справа – раньше она была эдакой разудало-купеческой, разухабистой, простоватой, но родной. А теперь я не понимаю, какая она? То ли по-европейски сдержанная, то ли по-советски номенклатурная? Нынешняя «Прага» мне чужак – и зайти мне не хочется.
На левой стороне Нового Арбата тоже есть места моей личной «боевой славы». Вот в этом переулке налево я когда-то несколько дней проработала в международном пиар-агентстве. Не выдержала – сбежала. Слишком пафосный офисный стиль сказался на мне угнетающе – я почувствовала себя слоном в посудной лавке. А вскоре нанялась в СПИД-Инфо, где сразу почуяла – ага, я дома!
Вот какая-то австрийская вафельная (в советское время были рюмочные, пельменные, блинные, булочные, чебуречные; теперь кофейни, чайханы и пекарни – но вафельная?)
Так, в вафельную мне не надо. Ага, вот и подъезд. Странно: вывеску уважаемой - камерной, династической, можно сказать, клиники Федоровых нельзя, а тотализатора можно? Во дела!
Поднимаюсь, как и велено, на третий этаж. Коленки трясутся. Вот и заведение – красота, стиль, ничего медицинского. Эффектная блондинка Маша Федорова на ресепшене предлагает мне кофе и чуть-чуть подождать, а сама выходит сообщить врачу, что я явилась.
Вот он – удобный момент бежать! Бежать без оглядки! Прочь! И пусть я лучше останусь без зубов! Прощай, карьера в Голливуде, прямые и кривые эфиры, фото с улыбкой до ушей… Все меркнет перед липким, практически животным страхом…
Проходит, наверное, минута без красотки Маши… И вдруг я чувствую, как на меня будто снисходит нирвана! Благостное такое успокоение. Естественный, хороший такой внутренний покой – будто мудрое озарение или осознание причинно-следственной связи всех вещей на свете.
Боже, что это? У меня от страха открылся третий глаз?!
Или хитрые зубные феи Федоровы распыляют в приемной веселящий газ, чтобы пациенты не разбежались?
Но мне хорошо – факт! Мистика какая-то! Что за внутренние ресурсы организма задействовались в момент опасности – прямо как у космонавта? Я бы решила, что это анестезия – но ведь я еще даже не вошла в кабинет!
- Простите, - спрашиваю я вернувшуюся Машу (просто для того, чтобы поверить, не заплетается ли у меня язык, уж больно мне эйфорично) – вот мне сказали, что у вас вывески снаружи нет потому что здание относится к историческому наследию Москвы. А что здесь было?
- Ну, тоже медицинское учреждение, - улыбается Маша. – Но только роддом. Самый знаменитый в Москве – имени Грауэрмана. А здесь, где мы с вами сидим, было как раз родильное отделение…
Так вот оно что!
Именно здесь ровно 45 лет назад на свет появилась я! И клянусь чем хотите – я это почувствовала!
Конечно, я всегда знала, что родилась, как говорили в моей семье, «в Грауэрмане» - ну то есть, по месту жительства. Но где именно этот роддом и есть ли он по сей день, я как-то не задумывалась…
Вы не поверите, но от всех процедур с моей челюстью я даже получила удовольствие! А потом позвонила маме.
И узнала, что ранним утром 15 октября 1970 года она почувствовала схватки, разбудила моего папу и бабушку и сказала, что, пожалуй, пора… Папа хотел сразу бежать за такси, но бабушка – дама строгих правил – заявила, что без завтрака его не отпустит. К завтраку разбудили главу семьи – дедушку, накормили и проводили на работу – в институт им. Сербского, который тоже был в соседнем переулке. И только потом папу отпустили искать такси – очевидно, в то время по телефону вызвать было или сложно, или невозможно…
Папа вышел на улицу Щукина – и пропал. Мама была в панике, вокруг нее вились озабоченные домочадцы… Наконец, появился сияющий папа и призвал все семейство к окну. Под окнами стояло не что-нибудь, а черная «Волга»!
- Моя жена не должна ехать рожать моего сына на чем попало! – гордо заявил он, будучи восточным человеком. А УЗИ тогда не делали, поэтому никто не знал, что к появлению на свет готовлюсь я. И что я уже глубоко возмущена тем, что меня не выпускают на свет Божий…
В итоге, когда мама прибыла на черной «Волге» в пресловутый дом 7, тогда еще по проспекту Калинина, схватки у нее закончились. Однако двери заведения закрылись – и пути назад не было. У родовспомогателей того времени было четкое убеждение: если роженица переступила порог роддома, то уходить уже нельзя – надо рожать, хочется тебе или нет!
- Я до сих пор помню, как бежала по широкой мраморной лестнице к входным дверям, - вспоминает мама. – В дверях были стеклянные окошечки и я видела, что за ними еще стоят моя мама и муж, но меня к ним уже не выпускали! А я кричала: «Заберите меня отсюда! У меня все закончилось! Я еще не рожаю!». Но врач Нина Георгиевна ласково увела меня на третий этаж. А без пятнадцати десять вечера того же дня на свет появилась ты.
Да, как раз на том этаже, где 45 лет спустя я впервые в жизни лечила зубы! И, судя по всему, почувствовала корни…
По словам мамы, с врачом Ниной Георгиевной она еще долго дружила. А клеенчатую бирочку от Грауэрмана с номером и датой рождения, привязанную к моей младенческой ноге, хранит до сих пор.
А папа, узнав, что у него родился не сын, а дочь, расстроился так, что даже не смог это скрыть. Мальчику они приготовили имя, а на вопрос мамы, как назовем дочку, он только рукой махнул: «Да называй, как хочешь!» В Грауэрмане мама коротала время с повестью Чингиза Айтматова - и только поэтому я стала Джамилей. А совсем не потому что у меня 50% восточной крови. Папа полюбил меня намного позже – когда я перестала реветь по ночам и начала проявлять мужской характер. Недаром вместо меня ждали джигита.
Мама, пока жила на Арбате, навещала Нину Георгиевну в Грауэрмане. Потом та вышла замуж за грузина и уехала к югу – пути разошлись. Мама слышала, что Грауэрман закрыли, но когда и почему не знает…
Но меня уже тревожило любопытство – что было все эти годы с местом моего рождения в самом сердце Москвы? Что стало – я видела. И благодарна Федоровым за их чудесную клинику, органично вписавшуюся в концепцию этого «лечебного» дома с традициями.
Итак, Грауэрман Григорий Львович (1861-1921), московский акушер и крупный организатор дела родовспоможения в Москве. Окончил естественный факультет Петербургского университета и медицинский факультет Московского университета, после чего поступил экстерном в родильный приют при Старо-Екатерининской больнице и стал преподавателем фельдшерской школы при ней. В 1898 году стал заведующим этим приютом, значительно расширив его. В то же время он много работает по общей организации родовспоможения в Москве, выступая с докладами в Московском акушерско-гинекологическом обществе и в целом ряде комиссий при Московской городской управе. В 1907 году под его руководством открыт Лепехинский родильный дом, во главе которого Грауэрман оставался до смерти. В 1910 году открыл единственную и первую в России больницу для послеродовых заболеваний им. Тимистера. В своей деятельности Грауэрман убежденно и настойчиво проводил идеи широкой охраны материнства и младенчества, развернуть которые на деле в их новой постановке Грауэрман мог только при советской власти, к которой он пришел одним из первых врачей. Грауэрман скончался в 1921 году в Германии, куда он поехал в отпуск.

Из истории здания: в двух зданиях (современный адрес - Новый Арбат улица, дома 5 и 7, старый адрес - Большая Молчановка, дома 3 и 5, затем - проспект Калинина, дома 15 и 17) был открыт родильный дом. Дом 7 стал лечебным корпусом, а в доме 5 разместился административный корпус, здания соединены переходом на уровне второго этажа.
Точная дата открытия роддома неизвестна, однако в справочнике "Вся Москва" за 1917 год нет родовспомогательных учреждений по этому адресу, а уже 20 ноября 1919 года в роддоме Грауэрмана родился Василий Васильевич Уздеников (и в марте 1921 года - сын Сталина Василий) и в справочнике "Вся Москва" 1922 уже есть «Грауерманов Родильный приют по адресу Большая Молчановка, дом 5». Последний ребенок в родильном доме №7 им. Грауэрмана Киевского районного управления здравоохранения родился предположительно 3 сентября 1990 года. В этом роддоме родились: Андрей Миронов, Кир Булычев, Булат Окуджава, Вера Глаголева, Марк Захаров, Александр Збруев, Михаил Державин, Александр Ширвиндт. Родильный дом Грауэрмана «снимался» в лентах "Влюблен по собственному желанию" и "Место встречи изменить нельзя".
«Грауэрман» оказался героем не только заметок в прессе, но и интернет-дебатов москвичей. Вот выдержки судить не берусь, пока только изучаю вопрос, но – любопытно…)
«Это было одно из самых знаменитых мест в этом районе. Очевидно, Булат Окуджава был один из первых новорожденных", - рассказывает историк, краевед Сигурд Шмидт. Сигурд Оттович, сын академика Шмидта – всю жизнь прожил на Арбате. На его глазах роддом становился частью истории не только медицины, но и культуры. 7 марта 1941-го прямо со спектакля сюда привезли Марию Миронову и у нее родился сын – Андрей.
«От нашего дома на улице Алексея Толстого мама с отцом пешком дошли в этот роддом. Мы жили рядом. Я с гордостью говорила: я родилась в центре Москвы, в роддоме имени Грауэрмана», - вспоминает народная артистка России Вера Глаголева. Родиться «у Грауэрмана» – это был верный признак коренного москвича. Атмосфера уникальная, врачи – вероятно, лучшие. Роддом хоть и занимал два здания, но считался маленьким. Здесь, в доме №5, на третьем этаже рожали, а из дверей дома №7 пациенток провожали уже с пополнением. Отрезок тогда ещё Калининского проспекта от ресторана "Прага" до Арбатского переулка прежде был территорией молодых отцов. Здесь, на тротуаре, они дежурили, переживали, нервно курили, а потом и кричали, стоя под окнами палат роддома, на всю центральную улицу: Маша, Даша, Настя - ну как? кого родила? Эти счастливые крики не стихали весь двадцатый век. Роддом Гауэрмана всё пережил – и голод, и войну. Стоял на тихой улице, а оказался на громком проспекте. В 1991-м роддом решили закрыть».
А вот мнения и воспоминания рядовых москвичей:
«Можно вполне уверенно предположить, что момент организации роддома №7 связан со специальным декретом 1918 года, которым был создан Отдел охраны материнства и младенчества при Народном комиссариате государственного призрения. Этому отделу отводилась главная роль в решении задачи строительства нового здания социальной охраны грядущих поколений».
«А особую популярность роддом имени Грауэрмана получил не благодаря Г.Л.Грауэрману, а потому, что был роддомом для жен партноменклатуры, следовательно условия там были гораздо лучше, чем в других медучреждениях». «Моя мама родилась "у Грауэрмана" в 1920 году, и всегда считала, что ее брат и сестры (старшие), родились там же! Оказывается, не могли они там родиться, поскольку родились до 1918 года. И ещё там родилось много нас - архитекторов. И появилась тут идея, а не собрать ли нам нас - птенцов грауэрманова гнезда. Место мы предоставим - Союз наш любимый - архитекторов, недалеко, кстати, от роддома, в Гранатном переулке. Что думаете, грауэрманцы?»
«Я родилась в роддоме Граурмана осенью 1949 года. Моя мамочка часто говорила, что если бы не уникальные врачи, то ни ее, ни меня не было бы на свете (роды были очень тяжелые). Спасибо за жизни. Когда бываю на Арбате и прохожу мимо, всегда волнуюсь. Когда меня спрашивают, москвичка ли я, часто отвечаю, что не просто москвичка, а москвичка-премосквичка: родилась в Грауэрмана... Очень горжусь...» «До Нины Ипатовой главным врачом был Марк Григорьевич - напомните фамилию плиз - он работал там лет двадцать наверное. Кто-нибудь помнит его?»
«Мне рассказывала моя мама, что 12 апреля 1935 года, когда она родила меня, она звонила мужу (моему отцу) по телефону, который стоял около ее кровати!!!! Мои родители были простые граждане СССР. Жили мы тогда в Гагаринском переулке, что брал начало от станции метро "Дворец Советов" (в настоящее время - "Кропоткинская")».
«А я в нём сына родила. Ни к какой "номенклатуре" не принадлежала. Просто рядом жила. Поклон врачам, выходили. До сих пор вспоминается вид из родильной палаты: зеленые купола церкви. И счастливый муж под окном, под дождём, в потоке прохожих...»
«Да-да. Мои родители тоже жили недалеко: 1-й Смоленский переулок. В подвале дома у них была комнатка 7 кв.м. Воспоминания раннего детства - запах сырости. Мама родила меня в 20 лет. Была ЧСИР. Деда расстреляли в 37-м. Вот такая "номенклатура"...»
Из клиники Федоровых я пошла маршрутом детства – через Старый Арбат, переулками за МИД, мимо места, где когда-то стоял мой дом, к Сивцеву Вражку и Гоголевскому бульвару, где когда-то меня катали в коляске… Вот так лечение зубов на старости лет привело меня к такой простой – и одновременно такой сложной! – мысли, что наше настоящее состоит из бережного уважения к прошлому и аккуратного отношения к будущему. В него следует войти с багажом опыта, стараясь не порицать и не отрицать былое, а лишь извлекать из него полезные уроки. А клинике Федоровых спасибо за такую неожиданную и приятную встречу с местом рождения – ну и за отличную работу, конечно. Главное почаще улыбайтесь, друзья — и Грауэрман с вами!