Дуэт с Борисом Моисеевым — беспроигрышный коммерческий ход. Именно так известный в узких кругах исполнитель Николай Трубач стал настоящей звездой. Как только пути Коли и Бори разошлись, то первый, в отличие от второго, снова стал артистом, известным в узких кругах. Видео же дуэт с г-ном Моисеевым — ход вдвойне беспроигрышный, потому как к скандальному альянсу прибавляется весьма перченый видеоряд, ибо Боря по-другому просто не умеет. Видеоальянс со “Стрелками International” — лишнее тому подтверждение.
Видео на кавер-версию знаменитого хита “Sexual Revolution” из репертуара “Army Of Lovers” особой мудреностью не отличается. Есть “Стрелки International” в весьма эпатажных костюмах, есть Борис Моисеев в куда более целомудренном одеянии, есть двойник Ленина, есть брутального вида танцоры в шортах, есть собачка, взятая напрокат, и есть большая кровать. Все вышеперечисленное по мере сил и фантазии вовлекается в садо-мазо-лесбо-гомо-оргию, которая и символизирует ту самую сексуальную революцию (к которой, кстати, призывал еще настоящий Ленин. Вождь мирового пролетариата, к ужасу всех последующих поколений правоверных коммуняк, предлагал обобществить половые связи и даже освободил впервые в мире — ненадолго, правда, — гомосексуалистов от уголовного преследования).
Пикантная деталь. Поначалу к работе планировалось привлечь... Владимира Жириновского — тоже мастера эксцентрики и эпатажа. С ним вроде бы договорились, и не исключено, что В.В. уже полистывал секс-каталоги, дабы выписать себе подобающее кожаное боди с хлыстиком. Однако в самый последний момент государственный муж неожиданно передумал. Душа-то, видимо, рвалась, но пыл скорее всего охладило осознание ответственности и рамок дозволенного для столь важного чина, как заместитель думского главы. Переживал главный либерал-демократ страны, наверное, не на шутку, но увы: служба-с! Ограничился лишь новогодним дуэтом с плюшевыми “Сливками”.
На замену эксцентричному политику был рекрутирован Борис Моисеев. Формально процессом руководил режиссер Альберт Хамитов (дабы понять возможности этого господина, достаточно вспомнить первые ролики Никиты), но по сути чуть ли не каждый участник действия оказался сам себе режиссером. Так, Игорь Силиверстов после бессонной ночи размышлений решил, что без двойника Ленина клипу не обойтись, Борис Моисеев взвалил на свои плечи работу с мужским балетом, кто-то занимался собачкой и т.д. В итоге клип вышел весьма неоднозначным, несуразно эклектичным, шаблонным и бестолковым. С одной стороны — пестрая картинка, приметные персонажи, выразительные мимика и жесты. С другой — все очень предсказуемо и заштамповано. Сказалась, видать, извечная российская лень.
В оригинальном клипе “Army Of Lovers” тоже нет революционных идей и постановочного размаха, однако есть хороший оператор, отменный свет и отлично подобранные декорации. Все это превращает их “Sexual Revolution” в настоящий праздник китча, на фоне которого русская версия с безнадежно рязанским выкриком “Сэкшал риволюшн!” (девушкам в общем-то можно было преподать урок правильной английской фонетики) выглядит колхозной дискотекой. Не исключено, правда, что сама песенка предназначалась именно для таких заведений, и в этом контексте имеет место идеальное сочетание формы и содержания.
Впрочем, клип наделал шуму, и это дало лишний повод “ЗД” углубленно обсудить произошедшее с Борисом Моисеевым, персонажем скандальным не только в данном конкретном случае, но и в принципе. Правда, он сразу оговорился: “Пусть на меня не обижается (продюсер “Стрелок”) Игорь Силиверстов, но я не чувствую, что сделал хит”. Зато все остальное, что окружает артиста, тянет на хитовую искрометность. И прежде всего две яркие даты — 20 лет, как Моисеев попал к Пугачевой, и 30 лет собственного творчества. Поэтому разговор на тему конкретного клипа разбавился захватывающими воспоминаниями из прошлого. Впрочем, прошлое и настоящее ведь очень взаимосвязаны...
— Ровно двадцать лет назад, в январе 1982 года, я приехал к Алле. На фиг никому не нужный. В каких-то сапогах, галифе. Все смотрели как на уродца. Алла говорит: слушай, все это хорошо, эти танцы-кувырканцы, оригинально, интересно, только бороду, браток, вырасти — что-то ты педерастией пахнешь...
— Типа, чтобы помужественней выглядеть?
— Да. Ну, она молодец, всегда зрит в корень.
— Кстати, с бородкой действительно неплохо смотрелось?
— Ну, в меня влюблялись и бабы, и мужики, о’кей! Все это находили сексуальным и революционным. Революционным — потому что балетный мир до этого никогда в жизни себе не позволял никаких бородок, усиков. Это не было принято.
— Тебя кто-то отрекомендовал приме или ты свалился ей как снег на голову?
— Она меня увидела в Юрмале. Приезжала туда отдыхать с маленькой Кристиной. Она, Резник, Паулс — все пришли в “Кабург” (одно из трех с половиной варьете, существовавших в СССР. — Прим. “ЗД”). Там Лайма не работала (она работала тогда неподалеку — в варьете интуристовской гостиницы в Риге. — Прим. “ЗД”). Лайма стояла за кулисами и смотрела, как за столиком сидела Алла. И она меня увидела в шоу. Сама предложила работать с ней, заниматься хореографией. Меня там в общем-то ничего не держало — я собрался и поехал. Ни квартиры, ни звания. Мне вообще никогда не давали никаких званий да грамот. Правда, недавно вот Газманов дал грамоту за участие в его шоу. Я ему очень благодарен. Взял и написал от руки. Приятно.
— Пугачева, значит, никаких грамот тебе тоже не давала?
— Нет, не давала.
— Только по мозгам?..
— Ну да, так, чтобы я не расслаблялся. И правильно делала. Она — величайший педагог и учитель. Она научила не ноты правильно брать (это все глупость — до-ре-ми-фа-соль-ля-си), а точно ставить свою историю, а потом рассказать ее толпе. Чтобы толпу держать за яйца, надо ведь такое накрутить... Понимаешь, да? Чтобы эта толпа задохнулась от чувств. Вот когда она задыхается — это означает, что тебя настигла удача. Знаешь, как она учила? Есть педагоги, которые наставляют. Она не наставляла. Она давала попробовать. Мне было очень интересно. Я ставил всю хореографию программы 1983 года “Пришла и говорю” — и в шоу, и в фильме, — но больше серьезных вещей она мне не доверяла. Мне это грустно. Может, она во мне что-то потеряла как в хореографе. Может, ей не понравился мой объем. Знаешь, когда из маленького тела вдруг вырастают щупальца, усики, много рук, много ног. На меня ведь стали обращать внимание...
— Зато уж набрался с три короба и сам теперь заставляешь толпу “задыхаться от чувств”.
— А у меня другого выхода нет. Если я объявлю: “Боря Моисеев в повести “Судьба человека” — все скажут: “Да пошел он...” Когда я объявлю: “Падший ангел”, “Дитя порока”, “Щелкунчик”, “Голубая луна”, “Королевство любви” или последнюю свою историю, которая называется “Чужой. Народная драма”, то все замрут и затаят дыхание. Потому что я выражаю мысли и чувства, которые наполняют мое нормальное, человеческое сердце — такое, какое оно есть.
— Потому и “чужой”?
— Вот никак не прижился я за двадцать лет творчества. Хоть и популярен, но не свой. Понимаешь?..
— Ой ли?! Самоистязание на грани коллапса. Куда ж роднее?! И все на твоих шоу перебывали, и сам Иосиф Давыдович осенил, и комплименты, и аплодисменты. Не поза ли сие по лучшим пугачевским лекалам мастерства?
— Для меня это большой кайф, что люди приходят ко мне и искренне поддерживают. Хороших да умных людей ведь много. Но это частности, а есть глобальная данность, о’кей. Десять лет назад я воздал хвалу Ельцину, отменившему статью, которая преследовала гомосексуальность. “Слава богу, — сказал я, — мы вышли из дремучести и мракобесия”. Но сознание людское более инертно, его нельзя отменить простой сменой закона и в один день переустроить все общественные устои и отношения.
— Ух ты! Прямо трибун. Революция, в общем, пожирает своих героев?..
— Именно. Я тот самый герой, оставшийся навсегда чужим. А другие, которые пришли на все готовенькое, — уже свои. Как “Тату”, например, — потому что они просто модная штучка сезона, их никто не хает, не запрещает и не преследует. За все расплачиваюсь я — как отец-основатель.
— Или мать-героиня!.. В общем, ничего личного, а только общественное?
— Совершенно верно. Как доктор, ты поставил настоящий диагноз.
— Тогда об общественном. Вот очередная скандальность на грани фола — со “Стрелками”. Не гей-гимн, вроде “Голубой луны”, “Черного лебедя” или там “Гавроша”, но громкая песнь во славу глобальной всеформатной секс-революции, апологетика, понимаешь, свободы, раскрепощенности, толерантности — жгучий манифест концентрированной политкорректности. Ты, что ли, надоумил всю компанию на столь отчаянный шаг?
— Не имею к этому никакого отношения. Они меня лишь пригласили. Я вел себя как наемный актер, получил очень хорошую сумму денег за участие и позволил себе на заработанное пригласить близких людей съездить со мной в Таиланд. Но, видимо, сама смысловая подоплека номера заставляет всех по инерции переводить стрелки на меня (каламбурчик, да?). Так что я очень веселюсь, когда с какого-нибудь канала (к вопросу о том, чужой ли я на самом деле!) мне присылают по факсу письма: “Господин Моисеев! Наш телеканал не может ставить в ротацию вашу песню “Сексуальная революция”. Не по адресу они попали. Продюсер, автор истории — господин Игорь Силиверстов, начальник “Стрелок Интернешнл”.
Я был там антуражем, приманкой, заманкой — не знаю, как это назвать. Да и спел-то совсем чуть-чуть.
— А могло ли, на твой взгляд, авторам-продюсерам прийти в голову пригласить “заманкой-приманкой” для подобной скабрезной истории кого-то другого?
— Могло. Филю (имеется в виду Филипп Киркоров. — Прим. “ЗД”). А почему нет?..
— Ну, позвали-то тебя. Фила, как я знаю, даже в качестве бредового варианта не рассматривали. Жириновский только обсуждался...
— Ну, все-таки у меня ярче... как бы это сказать...
— Репутация?
— Да, репутация. У Фили все-таки больше репутация подданного Ее королевского величества. Там жесткие рамки приличия как бы и дозволенности...
— Если уж совсем разыграться с фантазией (что, кстати, продюсеры клипа поленились сделать), то можно было бы вообще нагнать звезд до кучи — Леонтьева, “Тату”, Пенкина, Шуру, Лайму, Фила, Пугачеву во главе водрузить. Глобальный демарш на жгучую тему во имя светлых, понимаешь, идеалов и свободы общества. “We Are the World, We Are the Children”. Недотянули, в общем, с креативом.
— Не я был придумщиком. Не ко мне все это. Но при этом все-таки скажу: знаешь, я никого не ставлю в один ряд с собой. Как бы ни было им обидно. “Тату”, Леонтьев... Киркоров вообще не из моей сказки — нормальный мужик, живет с певицей Аллой Пугачевой. Выдержать певицу-царицу очень проблематично. Ни один бы малахольный гей, по-моему, не выдержал бы ее мозгов. Она же мужик в кубе. А они — посмотри, ведь столько лет по-крупному и не ссорятся! Им делить нечего. Да чего их обсуждать?..
— Да, в общем-то их и не обсуждаем, хотя, мне кажется, ты немного напутал в ролевых распределениях и напортачил с логикой в выводах. Ну да ладно. Живут и живут. Что склонило-то тебя к работе со “Стрелками” — сама группа или больше песня?
— Больше песня. Это все-таки яркий хит. Несмотря на запреты, она уже сегодня имеет сумасшедший рейтинг. Но, честно говоря, увидев результат, я был удивлен, что номер “выстрелил”. У меня лично возникло много вопросов к видеоряду. Мне не все там нравится. Во-первых, я там не раскрыт. Из меня получился какой-то обуглившийся от тока кусок колбасы. Я совсем не яркий. Я таким не бываю никогда.
— Сущая правда! Известны щепетильность и тщательность, с которыми ты относишься к своим работам. А тут — какая-то дежурная функция. Прямо обидно.
— Увы.
— Не пробовал спорить, пытаться что-то изменить по ходу дела?
— Когда я углубляюсь в творческий процесс, то обычно доверяю людям в команде. У каждого ведь свои обязанности. У меня это здорово получалось с Женей Фридляндом, когда он был моим продюсером. До сих пор отлично получается с композитором Кимом Брейтбургом. Но не я был продюсером “Стрелок” — я был лишь приглашенным актером и доверился их творческой группе. Для меня никакой революции в этой работе нет. Это больше революция для “Стрелок”.
— Зато спустя годы после распада “Экспрессии” ты, кажется, впервые оказался в столь плотном окружении выразительно ногастых, грудастых и губастых девиц. Не растерялся? Комфортно ли было, сухо?..
— Красивые девки, да. И, что мне очень понравилось, исходило от них огромное добро. Не было никакого панибратства. Они все называли меня “Борис Михайлович” на съемочной площадке. Своим уважением и тактом они меня покорили. Я даже не набрался духу, чтобы открыть рот и предложить им сделать со мной сцену в кровати, абсолютно голыми. А что — я в хорошей форме, ты же видишь. Они же вообще красавицы. Почему бы нет? С точки зрения результата это был бы сильный ход. Но у меня духу не хватило. Мне показалось, я оскорблю их этой затеей. А так бы я хотел иметь секс со всеми четырьмя в кровати.
— В смысле перед камерой?
— Конечно. Образно... Нет, что ты, не по-настоящему! Я еще не сошел с ума. Я просто хотел сыграть ё...ря.
— Боря! Это же лицемерно! А как же идеалы всей многотрудной жизни и борьбы?..
— Зато какой бы был разговор большой — и среди мужиков обычных, и среди геев. Геи и так уже волнуются, что я чуть ли не сменил ориентацию...
— Да будет тебе! С чего это они волнуются?
— Ну, там история с Пушкиной, с телками тут трусь на всех углах, понимаешь?
— Да тереться — дело нехитрое. Джордж Майкл терся-терся с телками полжизни, и на тебе: конфуз в туалете. Кого этим сейчас обманешь — разве лоха какого... А что сами “Стрелки”-то говорили? Вы же наверняка все эти темы перетирали, пока снимались?
— Девушки они очень свободные в своем сознании. Может, потому, что они молоды. Когда тут все началось, им же было лет по девять-десять, их не испортили совковые догмы, и росли они в нормальной среде. Не смотрели на меня как на урода и “неведому зверушку”, а воспринимали абсолютно адекватно, естественно. Я был для них состоявшийся актер, состоявшийся человек, который пришел играть с ними в их историю. И это определяло их отношение ко мне. А я полностью исполнял приказы господина режиссера и господина продюсера.
P.S. Стремление снять видеопровокацию отчасти вылилось в успех. По словам г-на Величковского, на РТР клип сразу запретили к показу; на ОРТ вроде тоже; на ТНТ разрешили, но только после одиннадцати вечера. В общем, cool, что, собственно, и требовалось доказать...
