Сенатор-республиканец от штата Флорида Марко Рубио, который при Трампе считался «теневым министром по отношениям с Латинской Америкой», резко осуждает «аморальные» переговоры с Венесуэлой о поставках нефти. Несмотря на всю антиимпериалистическую риторику Николаса Мадуро, он, скорее всего, согласится поставлять нефть в США — на это указывает такой жест доброй воли, как освобождение двоих задержанных американских граждан. Венесуэла находится в отчаянной экономической ситуации, и возобновление поставок нефти такому бездонному потребителю, как Штаты, — подарок судьбы режиму Мадуро.
Но, как указывает Рубио, нет никакой необходимости иметь дело с одиозным венесуэльским режимом: США могут «легко заменить 200 000 баррелей российской нефти, увеличив свою собственную добычу нефти на 200 000 в день». «Мы можем это сделать легко и быстро», — добавил сенатор.
«Можем» — безусловно, а вот «легко и быстро» — не факт. А вот каковы факты.
США добывают нефти больше, чем любая другая страна мира: в 2020 году их нефтедобыча составляла 11,3 млн баррелей в день, в то время как Россия ежедневно производила около 9,9 млн баррелей. В декабре 2021 года из американских портов на побережье Мексиканского залива каждый день отгружалось на экспорт 3 млн баррелей нефти.
При этом Штаты ежедневно импортировали 200 000 баррелей российской нефти (а вместе с нефтепродуктами — 672 000 баррелей). Это соответственно 3% и 8% американского нефтеимпорта. Возникает вопрос: зачем Америка импортировала российскую нефть и нефтепродукты? И зачем ей вообще импорт нефти, если свою девать некуда?
Ответ: не зачем, а почему. Единственная причина данного парадокса — протекционистский «Акт Джонса», или Закон о торговом флоте, принятый в 1920 году. Он предусматривает, что в каботажном плавании вдоль американских берегов должны ходить только суда под американским флагом, построенные в Америке, принадлежащие американским хозяевам и укомплектованные командой из американцев. На сегодня у Штатов практически не осталось своего судостроения; суда под американским флагом составляют лишь 2% мирового флота грузовых судов (60 лет назад было 25%).
Сланцевая нефть с месторождений, расположенных в глубине американского континента, поступает по трубопроводам на побережье Мексиканского залива — в южное подбрюшье США. Возить ее оттуда по морю в порты Атлантического или Тихоокеанского побережий, используя небольшие и немногочисленные суда каботажного плавания под американским флагом, не имеет экономического смысла — слишком дорого. Поэтому Штаты одной рукой отправляют нефть на экспорт, а другой — ввозят недостающее количество из других стран. Давно изживший себя «Акт Джонса» (он был принят по горячим следам Первой мировой войны, чтобы гражданский флот был готов к участию в следующей войне) много раз пытались отменить, но каждый раз эти попытки не получали достаточной поддержки в Конгрессе США. Вот откуда пресловутый импорт нефти из России.
Обойтись без этого импорта Соединенные Штаты действительно могут без труда, разве что потребуется немного времени для реструктуризации. (Структуру своего импорта энергоносителей сейчас интенсивно меняет также Европа.) Этому будет способствовать то, что правители нефтедобывающих государств Ближнего Востока, очевидно, прислушались к призывам Вашингтона нарастить добычу нефти — новость об этом моментально обрушила цены на «черное золото» на мировых товарных биржах. России такая перспектива не сулит ничего хорошего — именно в пику ей, понимая связь между российским экспортом энергоносителей и наполнением российской казны, Белый дом хочет добиться увеличения нефтепоставок с Ближнего Востока.
Возможно, арабская и венесуэльская нефть помогут сбить цены на американских бензоколонках, но пока они очень высоки — в диапазоне от $4,5 до $7 за галлон (чуть меньше 4 литров) — и могут вырасти еще. Однако, как отмечает журналист Джоэль Матис в еженедельнике The Week, удивительно большой процент американцев — 80% — готовы с этим смириться ради эффективности штрафных антироссийских мер.
Что касается моральных дилемм (можно ли, наказывая одних «плохих парней», брататься с другими — Венесуэлой, Саудовской Аравией и т.д.), Джоэль Матис напоминает, что история изобилует подобными примерами: так, в годы Второй мировой войны ради победы над нацистской Германией США и Великобритания заключили союз со сталинским СССР, а в период «холодной войны» для сдерживания Советов Америка пошла на разрядку с маоистским Китаем.
Дилеммы, которые стоят перед Америкой и другими странами в связи с украинскими событиями, не ограничиваются сферой энергетики. Взять хотя бы проблему беженцев: сейчас украинцев, бегущих из своей страны, в облегченном порядке принимают во многих европейских странах, на Джо Байдена тоже давит американское общественное мнение, но есть и другая сторона медали. Сторонники политкорректного мультикультурализма критикуют более либеральный, благожелательный подход западных властей к беженцам из Украины, чем к сирийцам, иракцам, афганцам и прочим неевропейцам.
В свое время с подобной критикой «неравноправия» столкнулся еще Рональд Рейган: для него беженцами были те, кто пытался убежать из коммунистической «империи зла», но не из, к примеру, Гватемалы или Сальвадора. Латиноамериканские беженцы, по мнению Рейгана, просто искали в США лучшей жизни, но их жизни на родине ничто не угрожало. Однако уже в 1990 году Джордж Буш-старший подписал закон о «временном охраняемом статусе», который запрещает депортировать из США людей, приехавших из стран с нестабильной обстановкой. Сейчас от Байдена требуют, чтобы под этот закон подпадали также украинцы.
