Родиться РОВНО в полночь на стыке не только двух дат — 22 и 23 июля, но и знаков зодиака — Рака и Льва, — надо было постараться! Это почти мистическое стечение обстоятельств, возможно, и стало предзнаменованием: популярному артисту и автору грех жаловаться на судьбу. Олег Газманов и не жалуется.
В свои юбилейные 65 любит повторять философский анекдот: «Что лучше — когда тебе 18 или 65? В жизни 18 лет бывает однажды, а 65 — не каждый раз!» И заливисто хохочет. Потому что в свои солидные годы даст фору иному юнцу — и по физической форме, заставляющей подозревать, что пользуется колдовским секретом Дориана Грея, пряча где-то на чердаке волшебный портрет дряхлого старца; и по задорному блеску молодых глаз, в которых читается интерес к жизни, таящей столько еще непознанного, а впереди долгие годы, чтобы эти тайны разгадать. Не раз рассказывая про свою завидную спортивность, артист не устает повторять: «Все просто, здоровье и форма — это только вопрос воли, надо не лениться и поработать над собой. Мне нравится жить, и я должен быть в хорошей форме».
В «эти ясные дни» «МК» от души поздравил давнего друга газеты и пустился с ним не только в воспоминания, в которых по-прежнему всплывает много неожиданного, но постарался разложить по полочкам и злобу дня, поскольку г-н Газманов не только остается активно действующим музыкантом, композитором, артистом и неутомимым хитмейкером, но и сыграл прямо-таки роковую роль в судьбах отечественного шоу-бизнеса: не только оказался «подрывным элементом» в Литве, Латвии, Украине, о чем, конечно, сокрушается, но и стал чуть ли не главной причиной скандального переезда целого международного конкурса с Рижского взморья на Черноморскую ривьеру, о чем как раз совершенно не жалеет!
С банкета — в Сирию
Г-н Газманов на эстраде обитает без малого уже 48 лет, а в статусе звезды первого эшелона — 28, с 1988 года, когда музыкальный мир растрогала до слез зажигательная «Люси» с сыном-малышом Родионом, носившимся по сцене, по воспоминаниям отца, «бешеным тараканом», а следом взорвался мощным мегахитом и «Эскадрон».
На фестивале «ЗД» в Лужниках годом позже г-на Газманова, выделывавшего на сцене акробатические кульбиты в сапогах и восхитительной шинели, многотысячный зал принимал уже воем восторга. С тех пор восторг и поклонники на его концертах не убывают. А мистика, начавшаяся в полночь рождения, сопровождала, как уверен Олег, его и дальше — по крайней мере именно ею он объясняет свой успех в карьере:
— Это действительно мистика, потому что я этого ТАК хотел, я ТАК напряг этот мир, что он просто прогнулся, — едва не цитируя знаменитые строчки Андрея Макаревича, объясняет Олег свою судьбу. — Мне это снилось, что я пою перед стотысячным стадионом! Это был даже не сон, а видение! А я никто был, закончил с наукой, диссертациями и в никуда пошел заниматься музыкой — в ресторан в Калининграде, потому что поступил на дневное отделение музыкального училища, а нужно было еще и семью кормить как-то. Отучился четыре года, отправился в свободное плавание, были группы «Синяя птица», «Галактика»…
Я ни секунды не сомневался, что буду популярным певцом, что успех ко мне придет. Писал и писал песни — в стол.
Приехал в Москву, жил в Бибиреве, садился в автобус, ехал знакомиться со всеми, предлагать песни, и, пока ехал эти 40 минут, успевал песню написать. Из меня перло, невозможно было остановиться! Вопрос был только во времени…
Сначала Родион спел «Люси», а потом Валерий Леонтьев сразу четыре или пять моих песен спел. Две из них стали хитами — «Грешный путь», «Белый снег». Все стали обращать на меня внимание как на композитора. Но это было короткое «чисто композиторское» время.
Мне удалось написать суперхит «Эскадрон», с которого началось целое направление такого рода песен — «Есаул», «Свежий ветер», «Морячка» и т.д. Но для меня в то время это была всего лишь одна из целого ряда песен в разных музыкальных стилях. Я сочинял и пел все подряд. У меня же целых два альбома в «харде» так и лежат, понимаешь! Не знаю, что с ними делать…
— Если это — самая глубокая печаль, то жизнь и взаправду удалась! В 65 ты юн почти во всех смыслах и так же по-юношески реактивен! Когда мы собрались поздравлять тебя в твою полночь рождения, ты, как выяснилось, уже куда-то умчался из своего Серебряного Бора, банкет, понимаешь, зажал…
— Терпеть не могу из дня рождения делать промоушн своей карьере! Собрал узкую компанию. Были близкие, люди, которых я люблю, которые десятки лет со мной. И прямо от стола ночью я сел и улетел в Сирию.
— Любопытная дестинация для праздничного путешествия в ночь рождения!
— Понимаешь, меня там давно ждали, а я никак не мог найти время для этой поездки. График был забит с Нового года, и мне было уже как-то неудобно — то у меня не получается, то у них не получается. Они же не каждый день туда летают, это не рейсовые самолеты. И так получилось, что все выходит на 23-е (июля). У них, правда, сомнение было: мол, какой я буду (после дня рождения!), физически сложно, полет непростой, там жара под +50. Нормально все, говорю. И хорошо, кстати, все прошло.
— То есть не спонтанный порыв типа: а не слетать ли на праздник в Париж?
— Ну при чем тут Париж! Меня в наших войсках хотели видеть. Тем более что у меня масса песен, которые так подходят к военной тематике и ситуации. Целый раздел! Я же специально для армии написал несколько композиций, прямо по родам войск — например, для ВДВ песня «Никто, кроме нас». Клип собрал уже более миллиона на Ютюбе, и это, я считаю, очень много для специализированного военного ролика.
— Да уж, на День ВДВ диковатая публика хмельно резвилась в фонтанах, повально размахивая именно флажками с надписью «Никто, кроме нас»…
— Ну, это праздник, люди отмечали… Еще у меня довольно известная «Погранзастава». Есть «Солдаты», не говоря уже про «Господа офицеры», про морские песни, «Сделан в СССР» наконец… В общем, такой репертуар есть, с которым я могу легко выступать для военнослужащих. После Сирии был в Питере на Дворцовой площади на День ВМФ — около 80 тысяч человек хором пели «Офицеров».
(Смотрим запись на планшете. Толпа действительно запевает мощным хором. Олег сокрушается, что снимать у нас телевидение не умеет, на любой гаджет обычные граждане снимают лучше, чем профи-операторы… «Это, конечно, не сравнить ни с чем, когда такая волна от людей к тебе идет!» — резюмирует Олег.)
— Тебе, однако, вообще напрягаться не надо на концерте, зрители все за тебя поют…
— А я на концерте знаешь что говорю? Что народная песня — это когда народ поет, а композитор отдыхает.
— Трудно спорить! Так что с этой Сирией?
— Ночью летели, прилетели, и днем — концерт.
— Как летели? Бизнес-классом, кормили, поили?
— Это же военный борт!
— Есть такие борты — летающие дворцы…
— Нет, это был не такой.
— Деревянные скамейки, как у десантников?
— Обычные кресла. Я не знаю, насколько можно про это говорить…
— Про кресла?
— Я имею в виду по поводу всей ситуации.
— Ну, давай не по поводу всей. Страшно ли, например, было лететь? Там же война. Самолеты то и дело сбивают…
- У меня эта функция в мозгах давно уже отключается, учитывая, сколько лет и сколько раз я летаю. Иногда у меня за два дня бывает четыре-пять перелетов. Больше, чем у летчиков! Если все время думать, что где-то что-то может случиться, то лучше дома сидеть.
Последние несколько десятилетий у меня такое ощущение, что я принадлежу дороге и средствам передвижения. Отключаюсь сразу от бытовухи, всякой фигни, которая занимает меня дома, и включаю мозг на работу — сочиняю песни, стихи. Это раньше я напрягался — шесть часов, девять, Дальний Восток, какой ужас! А сейчас думаю: елки-палки, еще бы полчасика полета, и я бы дописал песню…
— Тебе многие из звездных коллег могут позавидовать, поскольку нет проблем с репертуаром, сам себе автор…
- С недавних пор стал замечать, что заставляю себя перечитывать и прослушивать свои недописанные песни. Просто у меня уже такое количество песен еще не спето, что вряд ли уже успею все это издать вообще. А у меня всё новые пишутся и пишутся. И это удовольствие — не только в том, что выходят новый альбом, клип, а именно в том, что я пишу. Когда это получается, слова склеиваются во фразы, когда чувствую, что идет… Это магия! Эйфория, когда ты понимаешь, что эти слова, которые волнуют тебя, будут волновать огромное количество людей.
Я уже опытный в этом деле и чувствую, когда так и будет. Я редко пишу песни адресно. Только эмоционально. В свое удовольствие…
— В Сирии наверняка знали, что у тебя день рождения. Какой-то особый прием устроили? И как там вообще? Не каждый же день на войне удается попеть, да еще на такой!
— Там героические совершенно личности! Особенно летчики. Они так любят свою технику, так гордятся самолетами, на которых летают, знают, что они самые лучшие в мире. У них, скорее, это даже не профессия уже, а призвание. Это их вторая кожа. «Вместо сердца пламенный мотор». И я тоже как бы попал с ними в резонанс — у меня было общее с ними эмоциональное состояние и ощущение гордости за машины, на которых они летают, гордость за страну, которая создала это все. Словами не передать. Очень здорово! И я на сцене и все, кто был зрителями, чувствовали необычную атмосферу этого концерта в далекой Сирии, вдали от России.
— Сцена была в открытом поле, или в древних развалинах, как у Гергиева в Пальмире, или просто в развалинах?
— Нет, у них уже там есть помещение, типа огромной войсковой палатки без стен. Все продувается. Там же жара 52 градуса! На самом деле условия достаточно комфортные для нашей группировки. Мне показалось, что там очень правильно все организовано, все грамотно и фундаментально сделано, с продуманной логистикой, не то что в кусты, знаешь, пошел… И клуб есть, и церковь, все цивилизованно, все условия, чтобы нести тяжелую службу вдалеке от родины. В общем, видно, что это мощная войсковая группировка.
— И, судя по всему, там богатая гастрольная афиша. Гергиев, Uma2rmah, ты, Лепс…
- Майданов еще там был, Зара прилетала… Это очень здорово, что артисты, опасаясь, не опасаясь, но прилетают поддерживать наши войска. Это говорит и о настроениях в обществе. Я чувствовал себя там абсолютно адекватно и безопасно…
Меня поразило: жара невероятная, а ребята марш-броски делают вокруг базы. Все в мыле, но бегут, зубы стискивают, упираются, мощные классные парни! Меня это порадовало. Но я там даже толком не переночевал. Борт был ночью, мы сразу же улетели назад. Даже домой не заехал, сразу улетел в Сочи на концерт. Такой сейчас плотный у меня график концертов.
— Стоило, наверное, хотя бы раз в жизни отметить день рождения таким экстремальным образом? Банкеты уже в зубах навязли, да?
— Прямо с языка сорвал! Тем более что меня там давно ждали, искренне, люди, которые хотели меня услышать. Во-вторых, хотя бы раз на день рождения у меня может быть такой экстрим! Я люблю такие штуки — непохожие, нестандартные. Я очень доволен, что слетал. Я отражался в глазах настоящих воинов, вдали от родины, враждебная среда, идет война, рядом граница с Турцией… Мы же еще летели, знаешь, не напрямую, а огибали все — Украину, Турцию…
— Через Северный полюс?!
— Через то, что надо, летели… Это непросто. Это только кажется так — сели и полетели… Ладно, что мы все про Сирию?
Ельцин не знал, что зал уже встал
- ОК, вернемся на Дворцовую. Кадры впечатляют. На мой взгляд, ты один из тех немногих авторов, исполнителей и «системных» публичных людей, чей патриотический порыв всегда был не напускным. Ты так чувствовал и делал, даже когда это не было нарочито модно или, как сейчас, доведено госпропагандой до состояния массового психоза.
Не пускаясь в долгие разговоры о сути патриотизма, разных формах его проявления — от естественных до уродливых, — не могу не спросить: как тебе эта «патриотическая вакханалия», которая теперь, кажется, подавляет все живое вокруг? Это правильно? Это и есть настоящий патриотизм? Ты о таком мечтал, когда сочинял еще в 90-е «Господа офицеры» или «Сделан в СССР»?
— Не то что было не модно, как ты сказал, а даже сейчас есть мощное противодействие, чтобы ты понимал. Всегда была и есть куча охотников это обгадить. Меня вот то «кремлевским соловьем», то еще как-то называют…
— Еще «лужковским соловьем» когда-то…
— Да-да! И в Интернете до сих пор найдется какой-нибудь гаденыш, который грязь льет. Неприятно все это. Но дело в том, что и на радио, телевидении я до сих пор сталкиваюсь с серьезным противодействием.
— Как так?! Ты же патриот!
- Во-первых, я не считаю, что это мой основной жанр — патриотическая песня. Я их вообще не разделяю. Пишу песню «Мама», а потом меня в войсках все время просят ее спеть. Это патриотическая песня или нет? Или «Офицеры». Я ее написал за три ночи, меня вдохновила история из афганской еще кампании, когда наши офицеры договаривались о коридорах. Они понимали, что бессмысленно убивать друг друга, они не использовали своих солдат как пушечное мясо, чтобы получить лишнюю звезду, а берегли бойцов, чтобы вернуть матерям их сыновей живыми. Это — честная история, поэтому и песня живет так долго…
А в Кремле вот идет какой-то концерт, говорю: давайте «Офицеров» спою, потому что песня такая, что все равно будут просить. А мне отвечают: начальство не приветствует — мол, всем надо будет опять вставать… Такие фразы, знаешь… Типа, начальство должно все регулировать, а здесь народ стихийно встает. Непорядок…
Я никогда не забуду, как в первый раз (на этой песне) встал зал. Это было при Ельцине. Какой-то праздник в Кремле году в 92-м. А зал там вообще тяжелый, а еще и «силовой» концерт, все смотрят на начальство, на главнокомандующего. И вдруг со второго куплета, смотрю, в середине зала встает офицер, весь в боевых наградах. Встал, будто на амбразуру, фактически нарушил субординацию. Сидят главнокомандующий, министр обороны, генералы на первом ряду, а он встал. И стоит.
Через секунд 15 еще один встал, потом — еще, и народ начал пачками стихийно вставать. Ко второй половине песни все стоят! А Ельцин не видит, потому что на первом ряду сидит. Но, видимо, что-то почувствовал, увидел, наверное, краем глаза, и тоже резво так встал. Я чуть слова не забыл — подумал: «Впервые глава государства встал из-за моей песни!»
— В те годы обращение «господа офицеры» еще звучало дерзким вызовом еще недавней официальной истории и идеологии, в которой были исключительно «плохие белые господа» и «хорошие красные товарищи». Года не прошло, как СССР развалился. С точки зрения старорежимных товарищей это была явная антипатриотическая провокация. Тонкая и запутанная материя — этот патриотизм, однако!
— Да, был эпизод. У меня не приняли сразу эту песню, особенно возрастные генералы. Им так слух резало, когда они слышали «господа офицеры». У них такой бэкграунд, такая история, а тебе на тут — «господа офицеры», а не «товарищи». А я так спел, потому что «товарищи офицеры» не поется. Не поется, и всё! Не могу это объяснить.
— Лексика ведь создает атмосферу и в обществе, и в отношениях между людьми, не так ли?
— Не в этом дело! И «товарищ» — тоже хорошо. Смотря как произнести. Просто не поется, не идет, и ничего сделать не могу с этим.
— А то, что в Российской армии в официальном языке до сих пор используют «товарищей», тебя не коробит?
— Абсолютно не режет мне слух — ни так, ни эдак. Если это внутреннее состояние и если это искренне, то звучит, считаю, нормально. Как в музыке, как в стихах есть искренность и фальшь. Тот же патриотизм — если человек в это верит, то искренне об этом поет. А если он только заработать на этом хочет, то никогда у него не будет это искренне звучать.
— А ведь все эти язвительные эпитеты, вроде «кремлевские соловьи» и прочая, появились-то именно как реакция на такой «патриотизм» — квасной, карьерный, когда уж совсем все дурно запахло...
— Давай будем откровенными: любой артист прогибается под публику, которая хочет его слушать.
— Под публику или под власть?
— Неважно! Под публику придумывают скандалы, чтобы понравиться. Что здесь лучше или хуже? Я просто прагматично рассуждаю. А то, что есть очень много фальши, видно невооруженным взглядом. То, как все это делается, неприятно. Но это ничуть не лучше, чем шоу-скандалы: ой, «случайно» юбка упала или еще что-то из этой серии, только ради того, чтобы запомниться публике.
— Просто власть теперь очень поощряет «патриотическую» неврастению, что не способствует здоровой атмосфере в обществе. Тебе это нравится?
— Не нравится. А ты уверен, что поощряет?
— Абсолютно! Посмотри любой федеральный телеканал и вспомни, например, программу «Куклы» 90-х…
— Чего же меня никто не поощряет особенно так?!
— Ты не конформист, ты сам все сделаешь — искренне и от души. Чего тебя поощрять-то?!
— Ну да, я как бы не прыгаю под чужую дудку. Любой крен отвратителен — и влево, и вправо, и то, о чем ты говоришь, и то, когда ради карьеры артист готов снимать штаны, вилять задницей — только бы публике понравиться любыми средствами, даже если они тебе противны. Но каждый идет своим путем, и я иду своим.
С гимном надо было не спешить
— Это Лужков придумал или ты «продавил», чтобы на вокзале включали «Москва, звонят колокола» по прибытии и отправлении каждого поезда на Питер?
— Ни в коем случае! Ни то, ни другое! Это РЖД поставили. Решили поставить нечто, что ассоциируется у людей с городом. Наверное, так. Могу только предполагать. Поставили и крутят эту песню.
— Распугивают гостей столицы…
— Ну, я бы поосторожнее выражался… Им нравится. Хотелось бы, конечно, чтобы со мной как с автором это хотя бы согласовали. Для меня это было большим сюрпризом, хотя не могу сказать, что неприятным.
— Деньги за это хотя бы получаешь?
— Какие-то получаю. Но у нас РАО небольшие деньги платит. В сравнении с концертными гонорарами… Видишь, что у них сейчас с этой охраной авторских прав творится!
— Караул!
— Да, беда с этим. Там авторские не проверишь никак, схемы все непрозрачные, непонятные… Так что опустим финансовую сторону, она довольно мала. Поставили и поставили. Не скандалить же! Я тебе больше скажу: в Саратов поезда приезжают под мою песню про Саратов, в Калининград — под «Балтийский берег». Я их не заставляю, не прошу: мол, поставьте мою песню. Им, видимо, виднее, что лучше действует на большинство людей, когда они приезжают на вокзал. Вовсе не распугивают, как ты сказал. А, если пара блогеров против…
- Не знаю, сколько там блогеров. Я не тебя хотел подколоть, просто в Санкт-Петербурге, например, на вокзале включают «Гимн великому городу» Глиэра, возвышенные звуки благородной и вечной классической музыки сразу настраивают на встречу с прекрасным, с Северной Пальмирой — жемчужиной мировой архитектуры и истории. Полная органика!
Дело не в твоей песне, а в принципе. Поп-шлягер на въезде в столицу большой и важной страны, кичащейся своим величием, не создает ли атмосферу лубочного примитивизма? Может, правильнее было бы, например, включать «Патриотическую песнь» Глинки — роскошную музыку, разжалованную нынешней властью из гимнов России? Оставить ее символом хотя бы на вокзальном уровне?
— Я с тобой не согласен. Моя «Москва» — это не просто поп-шлягер. Песня проверена временем. Просто неудобно спорить, потому что я создатель одной из песен, которую крутят на вокзале. Но я бы на твоем месте поспрашивал людей, особенно жителей Санкт-Петербурга, которые часто говорят, что в Питер приезжают под «похоронную» музыку, зато, когда поезд приезжает в Москву, музыка их очень бодрит. Это всего лишь одно из мнений... Мнения есть, конечно, разные. В конце концов, можно провести опросы, изучить общественное мнение. И я абсолютно уверен, большинство людей будет за мою песню.
— Даже не сомневаюсь!
— И мне приятно это. А классическая музыка, безусловно, вещь замечательная. На то она и классическая — ее и через 20, и через 200 лет не забудут. Кстати, эпизод из песни «Славься!» того же Глинки я поставил в начало своей песни «Вперед, Россия!». Получилось весьма органично, я думаю.
— Но так же бодро ты поучаствовал и в записи нынешнего «старого-нового» гимна, созданного совсем в другой стилистике — жутковатого сталинистского ампира…
- Я не хочу идти у тебя на поводу! «Жутковатый» — это уже утверждение, представляющее исключительно твое мнение. А мнение большинства — что гимн у нас довольно хороший и качественный.
Другое дело, я считаю, что коль у нас в свое время началась перестройка, сменился строй, то надо было, конечно, что-то поменять — и в гимне тоже, и не только слова. Все-таки гимн — мощное идеологическое оружие, которое дает людям определенный посыл. Национальная идея — направление, куда мы должны идти. И оставлять старый гимн, когда, например, очень много репрессированных, их семей, родственников против…
В самом начале я был за то, чтобы не спешить, а найти такую музыку и слова, которые бы всех устроили. Общество надо консолидировать, тем более что гимны при многократном повторении становятся сакральными, как намоленная икона. Но опять же, у этого гимна тоже бэкграунд большой, мощная история — сколько спортсменов слезы проливали под него! Поэтому я не могу сказать, что это прямо ужасно, но, может быть, было бы все-таки лучше создать другой, даже совершенно новый гимн. Но сейчас про это уже поздно говорить... Есть еще геополитика. Мы ведь не обладаем всем набором необходимой информации…
Недопитый арманьяк в Юрмале
- В силу каверз этой самой геополитики твоя фигура невольно приобрела глобальный драматический масштаб. Ваша «святая троица» (с Иосифом Кобзоном и Валерией) стала причиной грандиозного скандала и геополитического слома — переезда конкурса «Новая волна» с исторической родины Юрмалы в Сочи. Теперь ты вписан в историю и этой ролью тоже!
Положа руку на сердце, до сих пор не возьму в толк, с чего разразилась такая истерика? Не мы ли первыми придумали практику черных списков, невъездных и т.д.? Тому же «Океану Эльзы», например, закрыли Россию задолго до ваших перипетий с въездом в Латвию. Нам ли было так возмущаться, что музыку мешают с политикой?
- Начну с последнего. Я считаю полной глупостью не пускать «Океан Эльзы» в Россию. У группы огромное количество поклонников, и если они ничего оскорбительного про Россию не высказывали, а просто на Майдане выступали пару раз, то я не вижу смысла их запрещать у нас. Для меня они лучшие музыканты на Украине. Очень талантливые люди. Музыка самобытная, с очень выразительными славянскими корнями.
Интересно, что вся история переезда «Новой волны» из Юрмалы в Сочи началась именно с меня. В 2014 году меня пригласили на День конституции выступить в Кремле именно с песней «Сделан в СССР». Это была не моя инициатива, а режиссера.
Присутствовавшие на концерте в Кремле представители власти из Литвы и Латвии почему-то дружно возмутились, хотя песня была написана и исполнялась с 2004 года. И все это время была тишина! Я спокойно пел ее и в Латвии, и в Эстонии, и в Литве. Я спел ее на День конституции в своей, замечу, стране, и тут вдруг начался переполох.
Не помню уже, чей министр — из Литвы или Латвии — выступил с заявлением. Зацепились за слова «Казахстан и Кавказ, и Прибалтика тоже». Но ведь такая страна была — СССР. А тут, понимаешь, оказывается: «агрессия», «аннексия» — и пошло-поехало. Мол, песня призывает присоединить Прибалтику!
Я стал отвечать на вопросы журналистам: поздно очнулись — десять лет песне, это раз. Во-вторых, никакого призыва к агрессии, насилию, присоединению там нет. В-третьих, открою страшную тайну: вы все родились в Советском Союзе, как и я. И в-четвертых, я родился в Калининграде, и это тоже Прибалтика, если уж на то пошло и кого-то задела эта строчка.
— Болезненная реакция, наверное, объяснима именно обострившейся геополитикой. У нас напуганные чинуши настрочили свои черные списки, хотя тот же Майдан вообще был сугубо внутренним делом другого государства. В Балтии впали в ступор из-за войны с Украиной и всяческих «воссоединений» вблизи от своих границ. На этом фоне неудивительно, что усмотрели реваншистскую угрозу в твоей песне, прозвучавшей на официальном госмероприятии чуть ли не гимном… Можно ж было выбрать что-то более нейтральное, разве нет?
- Не знаю, кто, что и как подумал. Но в Литве я собирал зрителей на концертах больше, чем в России. На крайнем концерте начали говорить, что если я спою «Сделан в СССР», то меня выдворят из Литвы. Я не хотел провоцировать и не хотел ее петь на самом деле. И что ты думаешь! Зал — 8 тысяч человек, я спел концерт, и в конце все стали хором просить, чтобы я спел «Сделан в СССР». И тут меня дернуло.
Я говорю: ну хорошо, раз у нас демократия, поднимите руки, кто хочет, чтобы я эту песню спел, потому что я не хочу провокаций. А перед этим я просил поднять руки тех, кто русские и кто литовцы. Две трети зала были литовцы.
В итоге за песню руки подняли 99,9 процента! Один мальчик маленький спал на руках у мамы, и, когда я сказал, кто против, он вдруг проснулся и поднял руку. У меня это есть на записи — трогательно и смешно. Я пошутил: мальчик, выйди из зала, не порть статистику…
В общем, я спел эту песню. И начался дикий шорох. Мол, этот Газманов, провокатор…
По всем дворцам, по всем аренам после этого пошло личное устное указание президента Литвы меня не пускать. Я не оспариваю! Если они считают, что эта песня представляет собой угрозу их национальной безопасности, то они могут ее запретить, пожалуйста. А из Латвии мне прислали бумагу с какой-то нелепой формулировкой запрета на въезд — «за поддержку агрессивной политики» моего президента. Нелепость какая-то! Его больше 80 процентов населения поддерживают. Тогда всем россиянам запретите!
— И началась цепная реакция, похоронившая в итоге «Новую волну» в Юрмале…
— Я очень рад.
— Не жалко?
- Объясню. Игорь Крутой — великолепный продюсер, и такого уровня конкурса, фестиваля, который он сделал, в России не было. А теперь есть. В Сочи. Вот почему я рад.
А жалко только из-за того, что я не могу встретиться с публикой в Латвии, в Литве, где у меня залы всегда были заполнены. Да еще лишили вида на жительство, я квартиру там сдуру купил, потому что думал, что всегда там будет этот фестиваль...
У меня там еще бутылка арманьяка 1951 года осталась, только треть успел отпить! Смешно, если бы не так грустно было!.. Какая причина? Зачем было так делать?
Многие у нас ругаются — мол, пусть латыши тогда и едят свои шпроты. Я до такого никогда не опущусь. Я уважаю прибалтийские народы, латышей, литовцев. В Эстонию, кстати, по-прежнему езжу с гастролями, и там нет никаких проблем. И сейчас, после того как меня только что не пустили в Литву, завернули прямо в аэропорту, объяснив, что я в каком-то секретном черном списке МИДа Литвы, нигде не опубликованном, я не высказываю претензий публике и не собираюсь плохо говорить о Литве, где я часто бывал и даже работал в Клайпеде. Я верю, что народ в этом разберется. Меня не пустили не люди, не народ. Не пустило правительство… Получилось гнусно, хотели унизить. Но у них не получится, потому что я люблю Литву и знаю, что все изменится. А мои песни не знают границ!
— Правительство не пустило тогда в Юрмалу только троих, а мы хлопнули дверью, затеяли опереточную эвакуацию, лишили тысячи зрителей, десятки артистов встреч друг с другом, вывезли практически из центра Европы огромный русский фестиваль, продолжая рассуждать о поддержке русского мира, о важности «мягкой силы» и т.д. и т.п...
— Это плохо, и я не злорадствую. Я говорю, что рад, потому что в России появился фестиваль такого уровня, которого раньше у нас не было.
- После выступления в Сирии ты улетел в Сочи, а твой коллега Григорий Лепс полетел из той же Сирии в Юрмалу по дружескому приглашению Лаймы Вайкуле на ее фестиваль, который теперь становится своеобразным «сахарозаменителем» «Новой волны».
Публика, в том числе русская, была там в восторге, люди даже плакали от счастья. А Гриша, несмотря даже на Сирию, тут же оказался в России в числе «предателей» и «продажных душонок», как и все остальные, кто туда поехал, — Ваенга, Винокур, Лолита, Долина, Орбакайте, Галкин, Пресняков и т.д. А «продажный» Лепс, между прочим, еще до доносов наших бдительных патриотов отказался там от гонорара, сделав Лайме просто подарок. Это разве тоже не гнусно?
— Я считаю, что Лайма может проводить любые фестивали, какие она захочет. Я не вправе критиковать каждого артиста. Могу за себя сказать: в этой ситуации я бы не поехал. Как-то это дурно попахивает.
— Лайма там охрипла, призывая всех оставаться друзьями вопреки геополитике и всяческим «играм патриотов»…
- Я люблю Лайму и повторяю: никого не собираюсь критиковать и не вправе это делать. Считаю просто, что должен быть определенный кодекс, внутренний. У меня именно такой кодекс. У другого — другой. Я не осуждаю и не оправдываю. Я бы поступил так, как говорю. Я вообще многие вещи вопреки шоу-бизнесу делал, делаю и буду делать.
Не хочу нагонять пафоса. Да, я невъездной в Латвию, в Украину и теперь уже в Литву, но у меня за спиной огромная страна с великой историей, я чувствую поддержку этой страны. Я не хочу ее лишиться, не потому что власть меня пригревает или не пригревает. Я говорю о народе, и не важно, будет он ходить или нет на мои концерты… Может, денег сейчас нет ходить, понимаешь! Большинство людей ведь испытывают сейчас огромные сложности, у нас такой период. Но я никогда не обманул их ожиданий своими поступками и никогда не обману. Таково мое внутреннее состояние. Поэтому и в Юрмалу сейчас я бы не поехал на фестиваль. Только с сольными концертами.
Читайте материал «Лепс и Ваенга ответили из Юрмалы на доносы о «продажности»
Поэты копают глубже, чем политики
— Кодекс ясен — геополитика важнее человеческой дружбы… А был ли, кстати, вопреки шоу-бизнесу «Эскадрон», например?
- Эту песню мне запретили сразу и не пускали с ней на «Утреннюю почту» (главная музыкальная воскресная передача на советском ТВ. — Прим. «ЗД»). Даже «Люси» с Родионом не пускали! «Нашим детям не нужен отвязный хлопчик, который носится по сцене и поет про беременную суку», — сказал мне один из руководителей Гостелерадио. Дословно! В песне были слова: «Люси там шагала, и восемь щенков счастливые дети несли».
Много позже этот же руководитель сам остановил меня в коридорах «Останкино»: «Знаете, я был неправ». Я зауважал его. Ведь то поколение десятилетиями жило в определенных рамках, зашоренные, выполняли задания партии и правительства… И впервые песню «Люси» показал Владимир Молчанов в своей программе «До и после полуночи», которая тогда была рупором перестроечного телевидения и имела свободу действий несколько большую, чем другие передачи. Детскую песню в полночь поставили, представляешь! Только потом опомнилась уже и «Утренняя почта»: чего это вы нам свою песню не приносите?
С «Эскадроном» была практически та же история. Впервые ее показали во «Взгляде» — совсем не музыкальной программе! Вот тебе и вопреки! Тренд тогда был другой. А я никогда не следовал тренду. Как только начинаю следовать модам и трендам, у меня ничего не получается. Я следую внутреннему состоянию. Если я завожусь, то и вокруг меня все заводится. В этом и есть мой тренд…
Я нашел тогда свою музыкальную форму — ярко выраженная славянская мелодическая линия и модный по тем временам танцевальный, но агрессивный ритм, почти на грани рок-эстетики. А слова интуитивно получались на злобу дня, потому что тогда это было разлито в воздухе, это было то, о чем говорил народ. Это не специально писалось, а на волне импульса от общих ощущений, эмоций. Тектонический сдвиг в истории, вал информации вокруг. И в голове все это вертелось. Поэтому появились и «Эскадрон», и «Есаул», и «Мой храм», и «Доля», и «Морячка», и «Путана» — песни о судьбах, песни-истории.
Но мне скучно в одну точку бить. Поэтому появлялись песни, совершенно не связанные с «эскадронной» темой, и они тоже были хитами — «Закрой мои глаза», «Дождись», «Белый снег», «Единственная». Повезло, что стихи пошли. Не сразу, лет с 30, а мелодии у меня всегда были, потому что я мелодист по жизни. Стихи же впитывают дух эпохи. Поэты иногда глубже копают, чем даже журналисты и политики. Интуитивно. Какой-то фразой можно охарактеризовать целую эпоху.
— Ты заметил, что нет формулы хита, а твой коллега Юрий Лоза написал целую книжку «Научу писать хиты»…
- Глупости! Никаких формул нет. Более того, ты напишешь хит, а исполнитель так споет, что от него одни рожки да ножки только останутся. Или, наоборот, исполнитель такой крутой, что даже хреновую песню непонятно о чем ТАК споет, что она станет хитом. Как Джеймс Браун, на концерт которого я имел счастье попасть, когда он прилетал в Москву незадолго до смерти. На физиологическом уровне он такой звук издает, этот I Feel Goog, что весь зал на уши встает, даже слова не понимая. «Битлз» еще в школе слушал, а о чем они там поют, мне пофиг было, но они через песни и музыку транслировали свое состояние.
Поэтому не напишешь хит по формуле. Никогда! Когда я написал «Питер», «Мой храм», «Измерение жизни», то думал, что это будут великие песни. Оказалось, ничего подобного, они, конечно, известные, но, наверное, сложноватые для восприятия, не создали такую аудиторию, как «Господа офицеры», о которой я вообще не думал, что она выстрелит.
— Написанного, как ты сказал, у тебя больше, чем сможешь спеть. А у других с репертуаром вечная проблема. Жадничаешь?
— Просто песни я в основном писал для себя и под себя. Были, конечно, сочинения «на сторону». Была когда-то идея сделать женскую группу. Но у меня не хватило терпения и времени. Но несколько женских песен написал — и Тане Овсиенко («Моряк»), и Кристине Орбакайте («От зари до зари»), и Маше Распутиной («Я останусь с тобой»)...
— Кстати, одна из ее лучших баллад — мощная, чувственная, роскошно спетая!
- Ей и надо было в этом направлении идти. Когда она спела «Городскую сумасшедшую», я ей говорю: «Маш, так нельзя, ты или туда рули, или туда… Такую песню, как «Городская сумасшедшая», споет любая певица, а ты должна петь то, что любая не исполнит. Использовать свои вокальные данные и харизму».
Кстати, на моем творческом вечере на «Новой волне» в этом году эту песню будет петь Ани Лорак. Там, в Сочи, 5 сентября около 30 артистов будут петь мои песни! Но в целом у меня почти не было такого, чтобы я кому-то специально писал. Хотя на каждый мой юбилей я раздавал свои песни, и у некоторых осталось в репертуаре. Недавно Заре специально написал песню, Тамаре Гвердцители. Я ее очень уважаю как певицу, голос потрясающий. Она говорит: я хочу сдвинуться немножко в репертуаре, чтобы песни были поживее. И я ей написал цыганскую песню «ВоронОй».
— Клип забавный…
— Очень смешной! Она говорит: давай вместе петь. Врасплох застала — у нее голос очень мощный! Мне сложно было петь в ее тональности. Но спели, сняли, и вышло действительно забавно. Так что сейчас опять под юбилей раздаю свои песни, очень интересно, что из этого выйдет.
— А кто-то исполнил твою песню так, что ты просто позеленел от зависти?
— Ну, позеленел — это слишком, но лучше, чем я, — пожалуй. Данил Плужников, мальчик маленький с детского «Голоса», спел «Два орла» так, что всколыхнул всю страну! Я ему сейчас помогаю, он уникальный. Я-то эту песню, честно говоря, левой ногой написал, срочно за одну ночь для фильма «Стреляющие горы». А ребенок так прочувствовал и великолепно спел! Просто до мурашек по коже. Гриша Лепс спел «На заре» просто нереально. Я так не смогу! Тут уж точно прямо обзавидовался, потому что если бы у меня такой же голос был, то я бы сочинял специально под такой голос! Но пользуюсь тем, что Господь мне отпустил, и, слава Богу, мне этого хватает…
