Скандал, спровоцированный свежим расследованием Фонда борьбы с коррупцией, вышел на высший государственный уровень: обвинения в адрес генерального прокурора Юрия Чайки и его сыновей впервые прокомментировал человек, занимающий пост №2 в российской властной иерархии. Слова, сказанные Дмитрием Медведевым, можно оценивать как угодно, но только не как ободряющие фигурантов скандала. Далеко не факт, правда, что той же позиции придерживается лицо, занимающее пост №1.
В традиционном предновогоднем интервью главы кабинета министров тема «Чайкагейта» была затронута дважды. Первый раз Дмитрий Медведев высказался предельно обтекаемо: «Что касается расследований любых, то они были, есть и будут. Но самое главное, чтобы они базировались на объективных материалах». Но уже эта дипломатичнейшая фраза резко контрастирует с заявлениями пресс-секретаря президента двухдневной давности.
Напомним, что, по словам Дмитрия Пескова, информация не вызвала никакого интереса в Кремле, поскольку речь там идет не о самом генпрокуроре, а «о его совершеннолетних сыновьях, которые абсолютно самостоятельно занимаются бизнесом». Что же касается главы семейства, то каких-либо оснований сомневаться, что его деятельность соответствует требованиям закона, нет.
Между тем из высказывания Медведева как минимум можно заключить, что история, поведанная Алексей Навальный со товарищи, отнюдь не кажется премьеру неинтересной. В этом подозрении укрепляет и повторное обращение — с подачи журналистов, естественно, — к той же теме. На этот раз, правда, не обошлось без привычного морализаторства: обвинение, мол, может предъявить «только правоохранительная система», иначе «мы очень далеко зайдем», а «всякого рода публикации» очень часто носят «заказной характер». Тем неожиданней был финал этой проповеди. «Если сейчас никто ни о чем не говорит, это не значит, что реакции нет», — заверил Медведев, отвечая на вопрос о возможных действиях власти в связи с разразившимся скандалом. Просто «реакция не должна быть моментальной».
В общем, как говорится, почувствуйте разницу. У Медведева были различные варианты поведения в этой ситуации. Он мог бы вообще ничего не говорить по поводу скандала, сославшись на то, что это не его компетенция. Мог бы по примеру Пескова поддержать генпрокурора, заверить, что никаких претензий лично к нему нет, а детишки — выросли. Но он сказал то, что сказал. Да, кстати, о детях: по словам премьера, он совсем не против того, чтобы рассмотреть вопрос о включении в декларации чиновников доходы их совершеннолетних детей.
Отсюда возникает две версии. Первая: слова Медведев выражают общую позицию власти, которая за последние два дня развернулась на 180 градусов. От полного равнодушия к обнародованным фактам — к живейшему интересу к оным. Вторая, куда более вероятная, — на вершине вертикали нет единства по этому вопросу. Цена его — репутация власти. Что чревато меньшими издержками — пойти на поводу у несистемной оппозиции, проявив тем самым слабость, но погасив очаг общественного недовольства; либо действовать по принципу «собаки лают — караван идет», рискуя вызвать эскалацию скандала?
