В Российской империи для гимназистов и гимназисток ежедневно учеба начиналась с общей молитвы. Указания на сей счет были прописаны в «Правилах для учеников гимназий и прогимназий ведомства министерства народного просвещения», утвержденных 4 мая 1874 года. Среди 72 параграфов имеются такие:
«§7 Пред началом учения и после него ежедневно читается в каждом классе молитва всеми учениками поочередно. Молитва читается внятно и неторопливо». (Текст вслух читал очередной дежурный по классу, а остальные его товарищи, как правило, повторяли слова про себя. – А.Д.)
§16. По окончании последнего общего для всех урока в классе один из учеников читает по очереди назначенную молитву после учения».
Интересно, что в некоторых местах, где проживало значительное количество людей, исповедующих не православие, а принадлежащих к иным конфессиям, для исполнения данного молитвенного правила существовали варианты. Например, на время чтения православной молитвы ученики-иудеи или мусульмане имели право отсутствовать в классе. А в некоторых учебных заведениях их собирали из разных классов в отдельных комнатах и там они молились, соответственно правилам своей религии.
Конечно, далеко не все представители подрастающего поколения (особенно – мальчишки) готовы были образцово-показательно исполнять такой ритуал. По свидетельствам современников нередко случались шалости, звучали неподобающие торжественному моменту перешептывания, смех…
Среди воспоминаний о том времени можно обнаружить упоминания случаев, когда озорные школяры весьма ловко использовали «обязаловку», связанную с чтением молитв, в собственных корыстных целях: старались затянуть процесс, чтобы поменьше времени осталось для вызовов учителем к доске и проверки им заданного урока. Об одном таком забавном случае из своей юности рассказал известный писатель Константин Паустовский в «Повести о жизни». Речь идет о первом занятии, проводимом новым, неопытным педагогом:
«…Инспектор представил нам мосье Говаса и ушел. Тогда встал гимназист-француз Регамэ и… сообщил мосье Говасу, что в России перед уроком принято читать молитву. Мосье Говас снисходительно улыбнулся, очевидно подумав, что каждая страна имеет свои странности.
Тогда наступила очередь гимназиста Литтауэра. Он был еврей, но хорошо знал православное богослужение. Литтауэр вышел, остановился против иконы, широко перекрестился и начал «молитву перед учением»: «Преблагий Господи, ниспошли нам благодать духа твоего святаго, дарствующего и укрепляющего душевные наши силы…».
Он прочел эту молитву пять раз, потом прочел «Великую ектенью». После этого Литтауэр огласил «Символ веры», «Отче наш» и начал читать великопостную молитву Ефрема Сирина… Мосье Говас стоял, вежливо склонив голову и недоумевая.
…Мы хором повторяли слова молитвы и поглядывали на часы. До конца урока оставалось десять минут. Мы боялись, что у Литтауэра не хватит богослужебных познаний, чтобы дотянуть эти десять минут. Но Литтауэр нас не подвел. Он второй раз прочел «Символ веры» и закончил урок торжественным чтением молитвы «Спаси, Господи, люди твоя».
Затрещал звонок, и мосье Говас, слегка пожав плечами, ушел в учительскую…»
Впрочем, далеко не всегда дело оборачивалось столь благополучно для «организаторов беспорядков» при проведении обязательной церемонии. В упомянутых выше «Правилах для учеников гимназий...» предусмотрен был обширный ассортимент наказаний.
«Нарушение учеником которого-либо из правил, до него относящихся, подвергает его, смотря по степени вины, различного рода взысканиям, указанным в правилах о взысканиях… Взыскания имеют целью главнейше нравственное исправление учеников. Назначение взысканий совершенно зависит от педагогических соображений начальника учебного заведения и прочих наставников юношества, обучающегося в том заведении».
А вот конкретные меры дисциплинарного воздействия:
«Выговор преподавателя наедине.
Выговор преподавателя перед целым классом.
Выговор преподавателя с угрозою дальнейших взысканий.
Стояние ученика на месте, более или менее продолжительное, во время урока, за скамьею или у скамьи, и стояние его у двери.
Одиночное сидение в классе на какой-либо скамье в продолжение нескольких уроков.
Сообщение о проступке или неисправимости ученика классному наставнику, что влечет за собою, смотря по мере вины, или выговор классного наставника наедине, или же выговор перед целым классом, — в последнем случае со внесением в штрафной журнал».
В социалистической России «реакционные» «царские» школьные порядки были упразднены. Взамен прежних нравственно-воспитательных церемоний появлялись новые ритуалы для учащихся. Правда, до обязательного распространения на всю страну дело не доходило. В 1920-е – 1930-е годы подобные новации практиковались на территориях отдельных областей, уездов, районов и даже населенных пунктов.
Листая подшивки старых газет, можно встретить восторженные заметки от внештатных корреспондентов «с мест» на сей счет.
«В школе села Петровское по инициативе сельской комсомольской ячейки введено новое правило. Молодежь перед началом первого урока дружно поет наш «красный гимн» - «Интернационал». Это заряжает парней и девчат на еще более активное освоение знаний, необходимых для построения светлого будущего в нашей Республике Рабочих и крестьян… Учащегося Рубашкина, который отказывался петь со всеми вместе, оправдываясь тем, что ему «медведь на ухо наступил», решили вызвать на собрание ячейки. Ему высказали порицание и постановили: если петь не умеет, пусть просто слова «Интернационала» вслух произносит…»
Как видим, после революции изменились не только школьные церемонии, но и наказания, применяемые за их нарушение.
