Андрей Яхонтов
Публикаций: 1068
Некий мужчина вознамерился произвести благоприятное впечатление на небезразличную ему даму. Заодно — на милых людей, среди которых вращалась дульцинея. Вот и пригласил малознакомую компанию встретить Новый год. Закупил вино, закуски, водрузил елку.
Я не сразу заметил, что обронил перчатку. Хватился, стал искать, оглянулся и увидел ее, валявшуюся возле входа в магазин. Поблизости, щурясь от дыма и удовольствия, курил мужчина. Нирвана проистекала не только из никотиновой эйфории, но и поскольку он заинтересованно наблюдал, вдоволь наслаждался забавлявшими его деталями моей суетни. Почему не окликнул, не привлек внимание к будничной потере? Да кто ж его знает. Такой характер, расположенный радоваться чужим неувязкам, неприятностям...
Провожая д’Артаньяна в Париж, отец будущего отважного мушкетера снабдил сына скромным материальным вспомоществованием. Последующую судьбу неистового гасконца в куда большей степени предопределило интуитивно воспринятое моральное напутствие предка. Весьма значимым для формирования характера оказался и круг новых друзей: Атоса, Портоса, Арамиса.
Лучше бы был засланным шпионом — принес бы меньше вреда. Вынужденно маскировал бы тайные тихушные диверсионные мотивы, перемежал бы объемную разрушительную деятельность (в связи с необходимостью шифроваться, притворяться, заметать следы ради неразоблачения) формально созидательной, притормаживал бы бурный темперамент, и деструктивная функция слона в посудной лавке уравновешивалась бы хоть каким-то позитивом, становилась не столь чудовищно непоправимой.
Количество телефонных голосов, женских и мужских, хриплых и звонких, с одинаковым известием: беспокоит инспектор отдела дознания — по поводу банковского вклада, на который покушаются мошенники, перевалило критический рубеж, и, когда раздался очередной сигнал тревоги и некто с неприятной интонацией и характерным провинциальным говорком назвался капитаном полиции и объявил, что разговор ведется под запись.
СЛЕДОВАТЕЛЬ Уголовные преступления имеют тенденцию раскрываться сами собой. Я кладу начатое дело в ящик стола и жду. Если и впрямь требует расследования, напомнит о себе. Если нет — пусть лежит, созревает.
Не могло не привлечь чрезмерное скопление ворон в огромном, видном из моего окна начавшем желтеть тополе — последнем недовырубленном гиганте, которых раньше в районе Арбата было много. Черные птицы буквально облепили дерево и кружили возле. Даже на тоненькие ветки пытались взгромоздиться, хотя удержаться на этих прутиках громадным, будто перезрелые с гнильцой плоды, каркушам было сложно.
В заповедном лесу появилась оборотистая Кукушка. Люди просили: — Накукуй побольше лет жизни, тебе ничего не стоит! — То есть как не стоит? — отвечала она. — Платите. Гоните бабло! Хорошие прогнозы и долголетие нынче дороги.
Раньше было модно уезжать. Сейчас — призадумаешься. Чего такого мы не видели там, на что вдоволь не насмотрелись у себя? Стоит ли усугублять наше тамошним своим присутствием? По зрелом размышлении понимаешь: у нас во многом даже честнее — неприкрытее, грубее, спрямленнее, нагляднее.
В ознаменование 90-летия ЦДЛ — продолжение отрывочков моей завирально-реалистической книги «Тени Дома литераторов», она будет презентована на торжественном вечере в Большом зале писательского клуба.
Праздничной вечер, посвященный торжеству, ознаменуется выступлениями завсегдатаев уютной писательской обители и презентацией моей книги «Тени Дома литераторов», повествующей об истории и судьбах приверженцев особняка, распростершегося меж Поварской и Большой Никитской улицами (бывшими Герцена и Воровского, а до того опять-таки Поварской и Большой Никитской) — рыцарей пера, печатной машинки, компьютерной графики и верстки.
За его дурость схлопочу пулю в живот. С какой стати? Если бы хоть зарплаты у нас были одинаковые...
Мы были знакомы шапочно, оказий изливать душу не подворачивалось, и вот в гостях выпили, отправились на балкон курить, разоткровенничались.
Мы никогда не могли наговориться. Вернее, я не мог наслушаться. Теперь уж не воротишь. Спохватываюсь: почему недорасспросил о том, об этом… Казалось: успеется. Казалось: можно обратиться в любой момент. Он откликался мгновенно, возникал, окормлял спокойной уверенной мудростью.
Давненько не обращался я к животрепещущей теме необходимости всеобщего поумнения, широко затронутой в моих изданных четверть века назад, но, похоже, не утративших актуальность романах «Учебник Жизни для Дураков», «Теория Глупости», «Учебник для Дур». Изредка, без фанатичной одержимости, продолжаю дополнять эту насмешливую трилогию присовокуплением отдельных убористых рассуждений и компактных глав, коими делюсь.
Комната отдыха (так называемая) на одном из этажей громадного больничного корпуса: продавленные кресла, стулья с колесиками и без, истертый диван, неработающий телевизор, шкаф с матовыми непрозрачными стеклами... Приходят те, кто способен передвигаться и кому невмоготу в переполненных душных палатах — отвлечься от госпитальной обстановки, переместиться (обманно) в другое измерение, неврачебную реальность.
Жил человек, не понимавший юмора. Ему сочувствовали: «Хороший, общительный, а умением ценить шутки и трунить над другими, увы, обделен». Сам он очень бы удивился таким суждениям, поскольку названного недостатка в себе не замечал и вот уж не тужил из-за не осознаваемого, а значит, несущественного (то есть несуществующего) минуса. Более того, изобильно, безудержно балагурил.
О счастье Несчастным можно назвать того, кто сам признает себя несчастливым. Если подозреваемый в неблагополучии полагает: его дела в полнейшем порядке — и ощущает себя триумфатором, ему и море по колено; тогда, что бы ни происходило, какие бы катаклизмы ни сотрясали судьбу, не усомнится в своей сверхудачной планиде и не примет другое понимание счастья.
Коле Иванову, неважнецки успевавшему по литературе и некоторым другим предметам — химии, алгебре, биологии, астрономии, папа нанял слаженную когорту репетиторов. Однако заинтересованный контакт сложился только со словесницей. Она выделялась на фоне блеклых преподавателей-технарей модной стрижкой, эффектными нарядами, умелой косметикой.
Убеждались и убеждаемся: вечность существует не только в нашем воображении! Неуловимая эта субстанция осязаема, материально ощутима, каждый из нас на свой манер сопряжен с нею. Однако из какого вещества — бесплотного и в то же время явно наличествующего, иной раз можно в руках подержать, — выткана?
Мыслящее воинство нашего отечества делится на неравнозначные касты-категории — редкие печальные Чайльдгарольдовы, не способные скрыть под псевдонимами Онегин, Печорин, Чаадаев, Лермонтов, Пушкин, Пестель чужеземный сплин подлинного своего происхождения и выпирающее африкано-шотландско-парижское начало.
Читаю о симптомах ковида (от которого опять намерены прививать принудительно) — повышенная тревожность, чувство обреченности… И понимаю: ведь заболел этой хворью задолго до эпидемии!
Накануне вечером кардиограмму сделать не удалось. В поликлинике путанно объясняли: врач и медсестра уехали на срочный вызов.
В крохотную лавчонку заглянул от нечего делать. И поразился обилию хаотично громоздившихся на прилавке и в шкафах явно случайных, не подержанных, но утративших лоск новизны предметов — россыпь наручных часов соседствовала с разрозненными бокалами, обеденные и кофейные сервизы перемежались с шерстяными пуловерами и хлопковыми рубашками в нераспечатанном целлофане, вычурную бронзовую вазу оседлал плюшевый кенгуру, ювелирные изделия были разбавлены дешевой бижутерией.
Души умерших незримы. Маршруты их перемещений невидимы живым, непостижимы для облеченных плотью. Ну а если сохранить почившее тело — при помощи чародейских ухищрений и колдовских манипуляций? Тогда передвижения можно отследить!
Гнать старуху! Неопровержим вывод сказки о золотой рыбке А.С.Пушкина: старуху гнать до того, как распоясается и непомерными амбициями приведет жилище, корыто и тебя самого к разрухе.
Увы, рельефно обозначилось огорчительное поветрие: третьеразрядные деятели культуры, мнящие себя провозвестниками истины (да еще первыми среди равных!), ударяются в политику, напуская важность и делая вид, что разбираются в ее сложнейших хитросплетениях.
Его сватали за дочь потомственного дипломата, позвали на смотрины в привилегированный дом в центре столицы. Квартира поразила роскошью. Родители невесты были крайне предупредительны, сама принцесса на выданье — идеально воспитанная, умная — внешне напоминала тургеневскую девушку. Но, поразмыслив, он не стал внедряться в эту семью
В вагоне метро высветил экран мобилы, но не мог оторвать взгляд от зигзагообразной розово-багровой метины, бороздившей жирный, стриженный скобкой затылок стоявшего спиной мужчины. Такие тавро обретают в драке, если нападение произошло с тыла или удар нанесен из-за угла. А может, результат автомобильной катастрофы? Последствия трепанации? Хирургического резака? Насечка кастета, зарубка топора, ходуном ходившего в неверных руках психа, алкоголика, взбешенной женщины?