С тяжелым чувством пишу этот пост. Скажут потом – «кремлевский», заказной… А вот мне хочется взять оружие и врезать по гэбэшному "Оккупаю".
Слушайте, когда мы все ходили на болотно-сахаровскую, мы хотели больше свободы. Но мы, увы, оттуда ушли, а остались несколько десятков «кунанбаевцев», которые приватизировали наше движение. И теперь они, от нашего лица, борются с нашими же свободами. Они… не знаю, как их назвать, но гитлер со сталиным торчат перед их орднунгом.
Теперь хронология моих ощущений.
Сидим с друзьями на Чистых прудах. Ну, там, анекдоты травим. Смеемся. В любом конце Москвы и области можно смеяться. Но - только не у приватизировавших московские парки и скверы кунанбаевцев. Подходят «кункнбаевские дружинники», говорят: «На чистых смеяться нельзя. Ассамблея запретила». Угрожают расправой. Мы о...ваем, уходим. Туда, вправо, поближе к метро и ментам…
Съехали они с Чистых.
Парк перед высоткой на Пресне. Должен признать, что там мы выпивали с друзьями. Но – тихо, из пакетов. У ментов к нам претензий нет. Но приходят кунанбаевцы и требуют свалить. Угрожают расправой.
Я понимаю, что я - против такой оппозиции. Они – реальные враги свободы, но они же, в отличие от плюшевого тандема, могут и замочить, а умирать еще не хочется. Прячем бутылку. Ведем переговоры, уходим подальше от нацистского «Обая», в обычную Москву, где сидеть можно.
По ходу отступления знакомлюсь с кунанбаевцами. Ни одного москвича! Лимита, которая приехала наводить порядок в городе, где я родился.
Наконец, день детей, 1 июня. Арбат, памятник Окуджаве. Сидим, поем песни Окуджавы. Подходят реальные битки, фашисты: « Петь нельзя. Здесь «Окупай».
Почему нельзя? Это мой город. Это мой Арбат. Это мой Булат, в конце концов.
«Окупай» решил, что нельзя.
Я с ними не спорю. Спорит Володя, местный житель. Его уводят поговорить. Возвращается с разбитым лицом…
Мне не очень нравится существующая власть. Но орган насилия «Окупай» нравится еще меньше)
