Согласно действующему законодательству, в Крыму губернатора выбирают не сами жители, а народные избранники. И 9 октября крымские депутаты нового созыва (на выборах в Крыму, как и ожидалось, безоговорочно победила партия «Единая Россия») проголосуют за нового руководителя региона.
Мало кто сомневается, что им станет нынешний и.о. Сергей Аксенов — человек, который во время крымского кризиса взял ситуацию в свои руки.
Аксенов похож на знаменитого актера Александра Балуева — того самого, который играет генералов. И поэтому встреча с ним мне кажется сценой из какого-то патриотического кинофильма про Родину. Из его окна видна площадь Ленина — центральная в Симферополе; в марте, как я помню, она пестрила российским триколором.
Сейчас на площади идет концерт: «За нами Путин и Сталинград!» — скандируют звезды из Москвы, у слушателей слезы наворачиваются на глаза.
Нервы, наверное. И все-таки самое главное для простых людей, жителей Крыма, — лишь бы не было войны; об этом я спрашиваю и у Аксенова.
— Сергей Валерьевич, буквально на днях Порошенко сказал, что военного нападения на Крым все-таки не будет. Что Украина обязательно вернет полуостров мирным путем, улучшая для этого свою собственную жизнь. И когда крымчане поймут, что они потеряли, они попросятся назад добровольно. Как вы это прокомментируете?
— Нас радует, что частицы разума проникают в мозг украинских чиновников, что они стали наконец-то понимать: насильственным путем Крым не вернуть. Слава Богу, конечно, что здравый смысл возобладал над их амбициями. Но то, что сказал Порошенко, смешно слушать. Я уверен, что ни мирными переговорами, ни даже военной интервенцией Крым не вернуть. Он останется в составе России.
— Кстати, в отличие от юго-востока Крым имеет очень удачное с точки зрения его защиты расположение: если что, то напасть на него можно только со стороны моря, перешеек слишком узок для этого.
— Полагаю, что Российская Федерация в состоянии защитить свои интересы в любой точке мира.
— Вообще, у вас происходит сегодня какое-либо взаимодействие с новым руководством Украины? С тем же Порошенко? Или — как отрезало?
— Официально мы никак не общаемся. Но у меня много друзей и знакомых как в Киеве, так и в том же Донецке, которые со мной поддерживают связь. Среди них есть и депутаты Верховной рады, которые занимают там правильную, в том числе и пророссийскую позицию.
— Вы уже полгода как являетесь и.о. главы Крыма. Что изменилось за это время? Последний раз я была у вас накануне референдума в марте — и вижу, что поспокойнее стало, ушла нервозность, когда казалось: еще минута, и вспыхнет пожар гражданской войны, как разгорелся он в Донецке и Луганске…
— У нас изменилось многое. Мирным путем. Сформированы органы власти, прошли выборы в парламент Крыма, где я возглавил список «Единой России». Все парламентские партии внесли мою кандидатуру на рассмотрение президенту Путину в качестве будущего губернатора — это и «Справедливая Россия», и КПРФ, и ЛДПР. Я надеюсь, что ко мне есть доверие и со стороны простых жителей. В установленном законодательном порядке Путин должен рассмотреть мою кандидатуру и еще четырех кандидатов на пост главы Крыма. По итогам этого 9 октября из трех предложенных президентом кандидатур уже депутаты парламента выберут постоянного руководителя региона.
— А кто ваши оппоненты?
— Я не готов это сейчас сказать.
— Наверное, вы знаете каждого депутата лично, и вам будет легко с ними договориться? Просто удивительно, что в предвыборных списках в республиканский парламент очень много фамилий, которые еще год назад представляли здесь же украинские партии. Безотносительно к личностям: вчера, например, человек был в Партии регионов, а сегодня он уже — в «Единой России». Политики быстро переориентировались в нужном направлении?
— Я считаю, эти люди имеют право на второй шанс. Многие из них прошли определенный «штрафной батальон» за время переходного периода, не считались со временем и риском для жизни, работали, выполняли команды и поручения, ездили на границу, то есть справлялись с достаточно сложными задачами практически в условиях военного времени. Мы даем право осознать и измениться даже тем, кто вел себя, скажем так, не совсем правильно с точки зрения закона. Мы же понимаем, что прежняя деятельность многих наших чиновников попадает под статьи УК РФ: превышение должностных полномочий, халатность, злоупотребление властью. Почти к любому функционеру, который на момент 16 марта (перед референдумом о статусе Крыма. — Авт.) занимал какую-то высокую должность, если прийти с ревизией, то безо всяких подстав можно сажать его за решетку. Такая была в Украине система власти: все выполнялось по указке из Киева, всех интересовала только личная выгода. Но потрошить этих людей сейчас и попрекать их прошлым мы не станем. Любой человек может измениться.
— То есть люстрации в Крыму не ждать?
— Нет. К тому же многие из этих должностных лиц делали все возможное, чтобы мир в Крыму, несмотря ни на что, был сохранен.
— Тяжело было удержать ситуацию в рамках?
— Первые три недели — очень нелегко. Перед нами стояла задача, чтобы украинские части, которые находились здесь — кстати, в Крыму была самая крупная группировка на Украине, более 20 тысяч человек, разбросанных в большом количестве по территории полуострова, — так вот, чтобы они не применили оружие. Нам это удалось, несмотря на то, что большинство командиров данных частей являлись выходцами из Западной Украины: это была специальная политика государства — присылать сюда таких.
— Сколько украинских военных в итоге перешли на сторону России?
— Все военнослужащие среднего звена и рядовой состав, кроме тех, кто был призван непосредственно с запада, — все они сегодня служат в российских внутренних войсках. Все без исключения.
— А что касается отрядов самообороны?
— Крымская самооборона проявила себя с лучшей стороны. Многие из них получили награды от Министерства обороны РФ за возвращение Крыма, были также вручены медали уже непосредственно от нашего Совмина — «За освобождение Республики Крым»; около ста человек были награждены правительственными наградами, орденом Мужества, орденом Дружбы народов. Президент лично вручил их героям. Решением Государственного совета Крыма отряды самообороны стали народными дружинами, которые осуществляют патрулирование полуострова и сегодня, без ношения оружия. Их структура — наподобие как у казачества Краснодарского края (их устав как раз и был списан оттуда). Сегодня на их деятельность идет бюджетное финансирование. Самооборона — это уважаемое и честное подразделение, которое в те первые тяжелые дни не совершило ни одной кражи, ни одного случая мародерства в их среде нет.
— Может, просто об этом не узнали?
— Ну, здравствуйте! У нас все украинские банкиры, уезжавшие отсюда со своими капиталами, писали заявления о том, есть ли у них к нам претензии. Если бы выплыл хоть один факт хищения, грабежа, разбоя, то, поверьте, это сразу же стало бы известно.
— Кстати, по поводу банковской системы: что сейчас с ней происходит (хотя хочется сказать — творится) в Крыму? Банкоматов у вас не найти, кредитки тоже почти нигде не принимают — каменный век какой-то!
— Сейчас еще ничего — сразу после разрыва с Украиной было гораздо хуже. Сегодня система потихоньку восстанавливается — взамен украинских к нам уже пришли российские банки.
— Но какие-то это банки сплошь неизвестные... Их названия большинству россиян ничего не скажут — им можно доверить свои деньги?
— Это понятно, что крупные игроки — прежде чем войти куда-то в регион — проверяют ситуацию через свои дочерние, не столь раскрученные структуры. К тому же многие финансовые учреждения пока что боятся открывать свои подразделения в Крыму, чтобы не попасть под европейские санкции... Но вопрос их прихода в Крым — это вопрос времени и желания. С электронными карточками — да, есть такая проблема… Идет адаптация системы, но по сравнению с тем, что могло бы быть, какой финансовой катастрофы мы избежали, — слава Богу, все идет нормально.
— То есть крупные банки в Крым заходят, но пока инкогнито?
— Мы не будем никого подставлять в публичной плоскости, но интерес такой у ведущих игроков есть.
— Тогда плавно от российских банкиров перейдем к активам банкира Коломойского и его развалившемуся Приватбанку. Смогут ли крымчане вернуть свои средства?
— По российскому закону до 700 тысяч рублей в любом случае возвращаются, как вы, наверное, и сами знаете. Сейчас на эти цели в бюджете зарезервировано 60 миллиардов рублей. Мы будем заниматься распродажей имущества банка, чтобы компенсировать хотя бы часть убытков. Собственность же, принадлежащая лично Коломойскому, была национализирована. Это около 70 объектов на достаточно крупную сумму. Их реализация также поможет нам вернуть деньги вкладчикам Приватбанка — это касается прежде всего тех, у кого вклады были больше 700 тысяч, и поэтому они не попадают под программу защиты вкладчиков.
— А активы Порошенко и Ахметова, расположенные в Крыму? Они тоже пойдут с молотка?
— Мы не собираемся трогать ничью частную собственность. Частная собственность граждан Украины — это святое. За исключением тех случаев, когда процессом ее приобретения по мошенническим схемам интересуется прокуратура.
— То есть популярный в «Ютьюбе» прокурор Крыма Наталья Владимировна Поклонская занимается сейчас этим вопросом?
— Да. И мы тоже занимаемся. Амнистировать мошенников мы не станем. Но я уверяю вас, что все будет справедливо, никаких перекосов и тем более реприватизации не допустим тоже. Пока что расследование напрямую касается только Коломойского и его потребсоюзовских рынков, которые на сегодняшний день полностью находятся в «черной» системе, в черной дыре, где за наличку осуществляются все процедуры, где не платятся налоги...
— А как с налогами в остальном Крыму? Удастся их собрать, как думаете?
— Бюджетный год пока еще не закончен. Но мы определили решением Государственного совета, что пока что будем начислять минимальную пеню за неуплату налогов и их просрочку. С 1 августа налоги уже начали платиться, уже НДФЛ начисляется, как и положено, — больше двух миллиардов в бюджет уже поступило. То есть процесс пошел.
— Возвратимся к той же частной собственности. Земля, недвижимость — как долго права на них будут перерегистрироваться, если Реестровая палата республики, насколько я знаю, все еще не работает?
— У вас устаревшие сведения. Уже начинают работать территориальные подразделения. До 20 сентября они откроются в районах, сейчас подходит к концу процесс разработки их штатного расписания, и все должно открыться к 1 октября.
— Почему так долго?
— Так реестров же не было! Украина закрыла для нас свои электронные базы. Все сейчас формируется заново — у нас есть 80 тысяч регистрационных дел на бумажных носителях, остальное пытаемся восстановить в ручном режиме. Но это невозможно сделать быстро, так как проверка законности того или иного владения тоже требует времени и сил.
— Недостаток воды. Веерные отключения электричества. Вам приходится договариваться по этим вопросам с Украиной — другого-то выхода, похоже, и нет?
— Пока все глухо. То есть переговоры идут, идут они и на федеральном уровне, но в части предоставления воды для орошения — все топчется на месте. Мы готовы им платить, но это чисто вредность со стороны Украины; я считаю, наши проблемы они пытаются использовать в качестве дополнительного козыря для того, чтобы получить дешевле газ от России. С энергетикой мы вопрос тоже решаем. Нам ограничивают подачу электроэнергии к вечеру до 300 мегаватт — при потребности в 850 ежедневно, поэтому по часу-полтора отключения еще бывают. Но у нас везде стоят мобильные электростанции, где-то набираем 160 мегаватт на дизельном топливе, которое из Сочи привезли, еще 200 получаем с отдельных станций, солнечная энергетика дает около 100, Крымская ТЭЦ — 50, то есть требуемые 850 мы все-таки набираем. С питьевой водой проблем вообще нет. А газ в Крыму добывается свой, его нам хватает. Планируем еще пробурить четыре скважины.
— Говорят, что курортный сезон-2014 рухнул: всего 30% туристов из тех, кто приезжал сюда раньше, выбрали Крым в этом неспокойном году. Это действительно так?
— Смотря что полагать под словом «рухнул». Да к нам никогда не приезжали те 6 миллионов, о которых так любит говорить Украина! Туристов считали неправильно. Вот я, к примеру, за лето мотался в Киев и обратно 50 раз, и меня считали за 50 человек. Реально же приезжали к нам около 4 миллионов. Могло быть и 10 миллионов, но если бюджет от них ничего не получал, если владельцы частного жилья в том числе, где эти приезжие снимали угол, не платили налоги и уводили свои доходы в серые схемы, то какой для государства смысл в туристах вообще? Мы знаем, сколько сегодня квартир сдается и почем. Просто пока — в сложный переходный период — мы стараемся дать крымчанам возможность подзаработать.
— Что же касается неразрешимой транспортной проблемы — перегруженности парома через Керченский пролив?..
— Раньше большинство туристов ехали к нам через Украину поездом. Теперь этого нет. Естественно, если этот путь оказался закрыт, то все 85 процентов тех, кто добирался к нам по железной дороге, теперь ломанулись через Керченскую переправу. Ситуация, конечно, неприемлемая, когда люди 40 часов томились на жаре в ожидании парома, с маленькими детьми, — такого быть не должно. Это честно. Но сами себе мы дали некую индульгенцию, что все-таки такое случилось впервые и в результате форс-мажорных обстоятельств.
— Лоукостеров — дешевых авиаперевозчиков — из-за европейских санкций тоже больше нет. В результате — как в старом анекдоте: сесть на верблюда туристу стоит 1 доллар, а чтобы его оттуда сняли, надо заплатить уже 10 долларов. Прилететь в Симферополь из Москвы сейчас, когда сезон уже почти закончился, стоит 2,5 тысячи рублей, улететь обратно — от семнадцати тысяч... Я, например, чтобы хоть как-то сократить внезапные расходы (покупала задешево билет в один конец и была уверена, что легко вернусь обратно) вообще лечу через Ростов-на-Дону....
— Да, мы ищем варианты с дешевыми перелетами, но после ухода «Добролета» никто ведь не станет работать себе в убыток. Самолеты в сезон и так все забиты. В день из аэропорта Симферополя выполняется 70 рейсов.
Что касается той же переправы, то она ограничена возможностями причальных стенок, и сделать что-то, кардинально ее не реконструируя, невозможно. У нас всего три причала, которые этим летом работали с двух сторон. Так что сколько паромов ни поставь, одновременно подойти на загрузку и разгрузку больше этого не получится. Сейчас пришли деньги от федерального правительства — 470 миллионов; они пойдут на строительство дополнительных причальных стенок.
— А как же разрекламированный мост через пролив?
— Он будет построен к 2018-му. Мы готовы к тому, что в следующем сезоне, вероятнее всего, мы опять попадем в подобную ситуацию, когда большое количество людей одновременно будет рваться на другой берег. Существует и еще один важный момент: соблюдение техники безопасности. Чтобы с пассажирами — а их огромное количество — ничего не случилось. Мы уже провели полный хронометраж того, как происходит переправа, — нужно исключить любые непредвиденные обстоятельства и ситуации, которые могут произойти. Паром загружается и идет 25 минут, а до этого он, уже загруженный, стоит еще 40 минут у причала. Скорее всего, будут внесены изменения в правила безопасности портов. Так что можете нас не критиковать: где у нас слабые места, мы и сами знаем.
— Когда откроется игорная зона в Крыму, которую пообещал нам Путин?
— Я в который раз повторяю, что весь Крым игорной зоной никогда не станет. Этот проект будет локализован на одном из участков Большой Ялты — размером от 30 до 100 гектаров. Игровой бизнес — это такая специфическая тема; самое главное — менеджмент, который организует весь процесс. Задача нанятого персонала — создать все условия, чтобы сюда поехали люди, которые хотят играть. Спрос на это есть. Не хватает специалистов. Поэтому сегодня мы и приглашаем сюда тех, кто разбирается в специфике игрового бизнеса, — из Монте-Карло, Лас-Вегаса. Я сам производственник, нюансов игорного дела просто не знаю и в казино не хожу.
— Да вы что? Неужели ни разу не поставили на красное-черное? Политика — это ведь тоже своего рода игра...
— Поэтому мне вполне хватает политики. С точки зрения рулетки я судьбу не испытываю. Все вопросы решаю системно, а не просто так «повезет — не повезет». Ведь результат игры зависит не от самого человека, его ума, способностей, а как карта ляжет. Я предпочитаю не полагаться на слепое везение. Я рискую тогда, когда все в моих руках, и я знаю что делаю. В ситуации с возвращением Крыма было так же.
— На Украине вас считают изменником, предателем. Вы объявлены там в розыск. Не боитесь?
— А мы здесь по ним возбуждаем уголовные дела, так что — квиты. Мы совершили справедливое дело, поддержали желание людей вернуться на свою историческую Родину — в Россию, сделали этих людей сумасшедшим большинством, так что пусть объявляют меня, кем хотят, — передаю им привет.
— И еще один неприятный вопрос: крымские татары. Как с ними будем строить отношения, которые они с нами, насколько я понимаю, строить не желают? И вообще всех вокруг ненавидят — скажите, не так?
— Эта тенденция идет на убыль, поверьте. Просто крымские татары привыкли 20 лет жить себе на Украине при поддержке американского Госдепа и Турции. Причем поддержка та была абсолютно минимальна — ни одна программа крымских татар, которая в Украине позиционировалась, в итоге так и не была реализована. Сегодня Москва только на этот год дает 800 миллионов рублей на обустройство репатриантов. Уже 450 миллионов из этих денег выделены. Мы считаем, что это справедливо — на определенном этапе помочь пострадавшим, депортированным народам.
— А разве потребности русских и крымских татар не одинаковы? Но почему-то деньги пойдут тем, кто против присоединения Крыма…
— Конечно, потребности у всех одинаковые, но сегодня в первую очередь помощь нужна крымским татарам, поскольку в их депортации есть вина и государства. Да, эти люди по-разному относятся к России. Но в конце концов никто не виноват, что целым поколениям депортированных рассказывали и показывали только оборотную сторону медали. И еще я не верю в то, что все крымские татары не любят русских. У меня самого никогда проблем с этим не было: я сегодня являюсь президентом Федерации греко-римской борьбы и вольной борьбы в Республике Крым, работаю в том числе и с крымскими татарами — они прекрасно относятся к России. Просто вам, видимо, не повезло, не с теми общались.
— И наконец, шотландский референдум — не получится ли так, что своим отсоединением Крым запустил в Европе процесс «интеллигентных разводов»? Сначала гордые шотландцы, потом, глядишь, и горячие баски... Уже даже и шутка такая появилась, что больше всего провозглашение Шотландией независимости выгодно России — так как подчеркнет нашу правоту по Крыму.
— Я не знаю всех нюансов их ситуации. Но если граждане Шотландии полагают, что к ним в Великобритании относятся несправедливо, и одним им будет лучше, то почему бы и нет? Каждый имеет право на самоопределение. Но только шотландцы точно знают, почему хотят отделиться, — и другие не могут ответить на этот вопрос за них. Так и в Крыму: что бы ни говорили нам и о нас со стороны — иностранцы ли, либералы, — сколько бы ни рассуждали об этом и не приводили свои доводы, только мы сами можем точно знать, почему мы выбрали Россию.
Екатерина САЖНЕВА,
Крым—Москва
